Место действия - Южный Ливан

Саладин хитро улыбаясь, следил за вихрем чувств, как в зеркале отражавшимся на лице пленника, он видел уже такое не раз, читал все мысли русского, словно в открытой книге и если бы захотел, легко мог бы поразить его, произнеся их вслух. Но молчание сейчас входило в правила игры, пусть, пусть пока считает, что он умнее всех, так же, как многие до него.

— Зачем тебе это? Зачем я тебе? — хрипло выдохнул Кэп, вглядываясь в прищуренные глаза араба.

— Буду с тобой откровенным, — вздохнул, беспомощно разводя руками Саладин. — Я и мои люди сражаемся здесь не только за Аллаха, но и за деньги, нам все равно, кто будет биться с нами рядом: чеченец, русский, мусульманин, христианин… Лишь бы он был хорошим воином. Ты хороший воин, а я за последнее время потерял очень много людей и нуждаюсь в новых бойцах. Ну как, согласен?

— Ладно, — Кэп облизал пересохшие губы. — Уговорил, красноречивый. Не могу тебе ни в чем отказать. Руки-то развяжешь?

— Развяжу, конечно, развяжу, но только позже, — улыбка Саладина просто сочилась медом.

Повернувшись в сторону пролома, он крикнул резким, командным голосом:

— Эй, кто там! Ну-ка русского сюда!

И не успел Кэп еще сообразить, чтобы это значило, как двое здоровенных бородачей в турецком камуфляже и черных беретах, втолкнули в комнату Колумбийца. На их фоне солдат выглядел особенно жалко, грязный оборванный, по-мальчишески худой, с непропорционально большой головой на узких плечах. Увидев своего бойца, Кэп вслух застонал от досады. Не вышло, все его жертвы, весь риск оказались напрасны. Боевики все-таки отыскали тех, от кого он пытался их увести. Когда бородачи отпустили Колумбийца, он без сил рухнул на подогнувшиеся колени. Губы солдата постоянно тряслись, глаза усиленно моргали, в них плескался дикий, животный страх. Кэп со стыдом отвернулся, сейчас перепуганный солдат являл собой точное отражение того, кем, точнее чем, был он сам всего несколько минут назад.

— Ну вот, теперь можно и развязать тебе руки, — довольно хихикнул Саладин.

Скупой жест командирской руки, и угрюмый Али, рванув все еще лежащего на спине Кэпа за шиворот, придал ему сидячее положение. Лязгнул, вылетая из ножен знакомый тесак, и капитан почувствовал, что его руки свободны. Еще не веря, он поднял к лицу затекшие, посиневшие запястья. Кровообращение быстро восстанавливалось, напоминая о себе тысячью иголок разом впившихся в многострадальную плоть, но пальцы уже шевелились и запястья нормально гнулись в обе стороны. Так что в принципе все было в порядке. В порядке, да не совсем.

Все так же хитро улыбаясь, Саладин вытянул из поясной кобуры пистолет. Самый обычный штатный пистолет российской армии, восьмизарядный ПМ. Ловко выщелкнув из рукояти обойму с восемью тупоносыми патронами, искоса поглядывая на трущего запястья Кэпа, он один за другим вылущил семь из них в подставленную кепку, затем одним щелчком загнал магазин назад в рукоять оружия, скинул вниз флажок предохранителя и передернул затвор. Кэп смотрел на него со все возрастающим беспокойством, он кажется уже знал, что последует дальше, знал, но даже самому себе не хотел до конца признаваться в этом знании. Чтобы не накликать и так неизбежную беду, что ли? Однако, самые черные его предположения все же полностью оправдались.

— Держи, — Саладин протянул ему пистолет с одним патроном.

Рука автоматически сжала еще теплую, нагретую пальцами араба рукоять, ладонь почувствовала привычную, рождающую спокойствие и уверенность тяжесть оружия. Вот только сейчас никакого спокойствия и тем более уверенности Кэп не ощущал.

— Убей его, и мы тебе поверим, — равнодушно заявил Саладин, ткнув пальцем в сжавшегося на полу Колумбийца.

Кэп глянул на дрожащего солдата, вскинувшего на него молящие глаза, и отрицательно мотнул головой.

— Ему все равно не жить, — терпеливо пояснил Саладин. — А смерть от пули, легкая смерть. Подари ему легкую смерть, и мы тебе поверим.

Кэп дрогнувшей рукой поднял пистолет. В голове бушевал ураган, мысли теснились, обгоняя друг друга. Что делать? Выстрелить в этого урода? Нет, не успеть, он встретился взглядом с одним из арабов, притащивших Колумбийца и тот предостерегающе качнув головой, показал ему направленный в его сторону автоматный ствол. Точно, не успеть… Господи глупо-то как… Почти поверил… Уже думал, что все, пронесло… Тогда, значит, надо стрелять в себя. Вот тебе шанс. Не ты ли всего несколько минут назад мечтал об ампуле с ядом, хотел легкой смерти? Но теперь отчего-то даже одна мысль о возможности повернуть оружие против самого себя, казалась капитану невыносимой. Сбился нужный настрой, умелый психолог Саладин, подарил пленнику надежду, заставил поверить в то, что все уже позади, все благополучно обошлось. Расстаться с подаренной жизнью теперь уже не хватало душевных сил. Значит, придется стрелять в Колумбийца? Пистолетный ствол неуверенно потянулся к голове стоящего на коленях солдата.

— Давай, давай! Стреляй! Чего ты ждешь?! — по-русски кричали, подбадривая его столпившиеся вокруг арабы.