Место для нас

– Пожалуйста, пожалуйста, сфотографируй его! – попросила она. – Ты должна его сфотографировать!

– Постараюсь сделать это незаметно. Обычно он проходит мимо меня, когда я иду по Кингслэнд-Роуд.

– Далстон? Что ты там делаешь, Люс?

– Ну… живу, – ответила Люси. – Тут очень мило.

– Уезжай оттуда. Далстон был самым криминальным районом, когда я училась в Лондоне.

– А ты когда отсюда уехала? – с упреком спросила Люси. – Восемь лет назад? Далстон теперь что-то… что-то наподобие нового Хокстона.

– Да, похоже, я сморозила глупость.

Последовала пауза.

– Послушай, – сказала Люси немного смущенно, – я не задержу тебя надолго. Просто хотела узнать, собираешься ли ты приехать на праздник к бабуле в следующем месяце.

– Гм… Надеюсь, – ответила Кэт.

– О…

Кэт услышала в голосе Люси разочарование. Она понимала, что Люси просто так не позвонила бы, что сестра соскучилась по ней, поэтому поспешно добавила:

– Приеду, да. Точно. Просто мне нужно забронировать билет и… ну, и еще кое-что по мелочам.

– О, здорово!

Люси искренне обрадовалась, и Кэт стало тепло.

– Это так здорово, – повторила Люси.

– Спасибо тебе! – воскликнула Кэт и с любопытством добавила: – Кстати, ты не догадываешься, что означают странности в этом приглашении?

– Понятия не имею.

Возникла небольшая пауза. Кэт жалела о том, что нет такой кнопки, которую можно было бы нажать и перенестись в ту радость, которую она когда-то делила с Люси, в легкость, которая возникала между ними всякий раз, когда они встречались в дни школьных каникул, в банковские выходные, на Рождество. Клер, мать Люси, часто уезжала, и тогда Билл забирал дочку в Винтерфолд. А кроме того, каждое лето девочек увозили в Дорсет, и там они жили в коттедже старого друга бабушки и дедушки на берегу залива Стадленд-Бей. Хотя между ними была разница в несколько лет, им нравилось общаться, и какое-то время они скорее были родными сестрами, нежели кузинами. Люси, дерзкая и наделенная богатым воображением, придумывала пьесы и песенки. Мастеровитая Кэт могла сделать руками что угодно – прически для пьесы про греческих богов и пушистые хвосты для пьесы по книжке «Лев, колдунья и платяной шкаф», а однажды она попала в большую беду – тем летом, когда разрезала платья своей матери, чтобы сшить одежду для кукол.

Марта вышла из себя, когда после начала школьных каникул застала Кэт и Люси за тем, что они изготавливали платьица для кукол из лоскутов платьев Дейзи, скрепляя их между собой с помощью здоровенного степлера. Никогда раньше Кэт не видела свою бабушку такой сердитой. Морщины на красивом нежном лице Марты превратились в гримасу гнева, краешки ноздрей покраснели, тонкие брови выгнулись дугами. Она даже зубы оскалила и стала похожей на рассвирепевшую кошку.

– Это комната Дейзи! Она оставила эти платья для тебя, Кэт! Когда уезжала. Ты помнишь?

– Как я могу помнить? Мне был всего один месяц.

– Не дерзи!

Кэт была почти уверена, что бабушка даст ей пощечину.

– Она сказала, чтобы их никому не отдавали, и уж точно она не хотела, чтобы ты их испортила. Как… как ты могла? – Марта взяла в руки бесформенные лоскуты, и они, выскользнув из ее пальцев, упали на пол. – Только это, только это она подарила тебе! Она хотела, чтобы эти платья были твоими, а ты их уничтожила. Я не могу… нет, не могу…

В ее глазах набрякли прозрачные лужицы слез. Она отвернулась и вышла.

Кэт было велено до утра не выходить из своей комнаты, а Люси положили спать на полу в комнате отца. Цветастые длинные платья от Лоры Эшли, какие могла бы носить средневековая принцесса, и скромное фиолетовое бархатное, и белое кружевное для конфирмации, и шелковые сарафаны с принтом – все, что было порезано на мелкие кусочки, куда-то унесли, и больше Кэт никогда не видела этих покалеченных вещей. Каникулы потянулись своим чередом, завертелась непрерывная карусель глупых голосов, смешных танцев, спрятанных сокровищ и песенок. Но все уже было не так, как раньше. После несчастья с испорченными платьями Кэт никогда не говорила с бабушкой о своей матери.

– Если по-честному, – сказала Люси, нарушив молчание, – там все довольно странно. И приглашение – только часть этих странностей.

От страха у Кэт противно засосало под ложечкой.

– Вот и мне показалось, что приглашение как-то необычно написано.

– Похоже, бабушка решила что-то всем нам сообщить…

– У нее все хорошо?

– Думаю, да. В смысле ей вот-вот исполнится восемьдесят. – Люси шумно вдохнула. – Левша немного сдал.

– Правда? Откуда ты знаешь? Что с ним? Что он…

Слова, что называется, умерли во рту у Кэт. Поезжай домой, сама все увидишь.

– Дело не в нем.

– А в ком? – спросила Кэт.

Она не могла понять, на что намекает кузина, но почувствовала страх. Люси для нее была чем-то наподобие ворот в Винтерфолд, в мир, который Кэт пришлось для себя закрыть.

Люси вновь шумно и хрипло вдохнула.

– Ох, даже не знаю… Чем больше я думаю обо всем этом… Может, не стоит говорить.

– Слушай, Люс, – промолвила Кэт. – Если не хочешь – не говори.

– Это касается моего отца. Его и Карен. Я волнуюсь за него. Вернее, за нее.

– То есть?