Место для нас

Хадия бросает на нее взгляд. Тот взгляд, который всегда беспокоил его. Снова их тайный язык. Но сейчас это его не раздражает. Когда они поворачиваются к нему, он замечает, что обе немного похожи на мать. Хадия спрашивает, что стряслось. Он думает о сером свете. Об улыбке Гранта. О его высокомерно откинутой голове. О том, как он не смог вырваться из хватки Брендона. Как наступил момент, когда он перестал брыкаться, расслабился, позволил этому случиться. Как стало легче, когда, выдохнув несколько раз, он позволил им все. Потому что рано или поздно он обязательно придет в себя и сможет им ответить. Кулаки Гранта, покрытые ссадинами, и окровавленный рот Марка. И как Амара вырвало после того, как они швырнули его на пол и, отпинав напоследок, ушли. Как его трясло, словно по комнате пронесся ураганный ветер. Как он продолжал плевать кровью, собиравшейся в крошечные пузырящиеся озерца на сером цементе. Как он думал, что вот-вот заплачет. Но он не плакал до тех пор, пока миссис Роуз не ткнула пальцем в его грудь, где не болело, со словами: «Ты храбрый молодой человек».

– Кто это сделал? – спросила Худа. Ее глаза горели так, словно она была готова броситься в драку.

– Трое мальчишек из нашей школы. Я их не слишком хорошо знаю.

– За что?

Амар рассказывает, как они потребовали от него убраться в свою страну. Он не признается, что напал первым. И что среди них был Марк. Он утаил также все, что было сказано об отце. Это бы только навредило.

Худа уходит, чтобы принести ему льда. Что‐то заставляет Амара чувствовать, что все они снова маленькие и просто вместе играют.

* * *

Этим летом они встречаются только в секретных местах, хотя бы потому, что могут остаться одни, вдали от неодобрительных взглядов. Иногда в почти пустой библиотеке, в секциях, которые редко посещают и где можно постоять между стеллажами. Амира держит в руке книгу, чтобы никто не усомнился, что она искала литературу для проекта. Они обнаруживают мосты, по которым не проезжают машины знакомых, и каменные тоннели под ними, с длинными тенями и стенами, сплошь покрытыми граффити. Если они набираются смелости, то встречаются в кабинке ресторана из тех, которые не посещают члены общины – где мало вегетарианских блюд, со слишком большим баром. Каждое такое место становится их местом, их тайной, проникнутой нежностью и волнением – вот за какую черту они готовы перейти, только чтобы увидеться.

В редкие дни вроде сегодняшнего, когда в их распоряжении несколько часов, Амар предлагает луг рядом с уединенным парком. У них есть свое место как раз за качелями и шведскими стенками, за рядами деревьев, под платаном, раскинувшим крону над островком травы, который тянется до небольшой речки. Они придумывают поводы и предлоги для родных, приносят еду, которой угощают друг друга, толстовки, на которых можно посидеть, рассказывают истории, которые они специально приберегли для встречи. Мать Амиры уехала на день, чтобы встретиться с поставщиками ее одежды, так что никто не узнает, что Амиры нет дома. Она свободна до самого заката – ее отец приедет домой примерно в это время.

Амара охватывает восторг. Волшебство их встреч никогда не исчезнет. Правда, ей приходилось долго ехать по парку на велосипеде по длинной извилистой дороге, но она обрадовалась, когда он это предложил. «Приятно наблюдать за тобой, – как‐то заметила она, – видеть, как ты держишься, как говоришь, как тщательно обдумываешь, что сказать».

Сегодня, когда он приближается, она высовывает голову из‐за их дерева. Он не окликает ее – это может ее рассердить. Вместо этого он поднимает руку в знак приветствия, и ветерок доносит ее смех. Она расстелила флисовое одеяло, придавив его камешками по углам. Открытый пластиковый контейнер полон ежевики и зеленого винограда. В другом – маленькие морковки. Под ее нижней губой – капелька ежевичного сока. Он хватает морковку и достает свой собственный вклад в пикник: две пластиковых вилки и салат с пастой, который готовил целый час, после того как прочитал три различных рецепта и собрал воедино те ингредиенты, что показались ему лучшими.

– Мама и папа пришли ко мне с предложением вчера, – говорит Амира, когда в разговоре повисает пауза.

Она рассматривает свои руки. Перекатывает виноградину между большим и указательным пальцем.

– Я, конечно, сказала «нет».

Она быстро смотрит на него и тут же отводит глаза. Это не первое предложение. И не последнее. Она молода – всего семнадцать, – но такие девушки, как она, как правило, не задерживаются в невестах долго, и к восемнадцати у них уже есть мужья. Предложения обычно исходили от мужчин старше Амара и куда более успешных: докторов, адвокатов, из богатых семей с хорошими связями и безупречной репутацией. Он знал, как это бывает. Его сестры много лет отвергали все предложения, и родители это терпели только потому, что Хадия училась в медицинской школе, а Худа настаивала на том, что не хочет опережать сестру.