Место для жизни

– Муксо! – Городзаэмон громовым голосом подает команду к медитации. Последний звук перестал метаться между стенами зала, наступила полная тишина. Время замедляется, замедляется, и наконец начинает терять свою привычную плавность. Городзаэмон любуется падающими песчинками времени. Одна, другая… Городзаэмон видит промежутки между частями времени, промежутки, не заполненные ничем. Совершенно ничем. Когда он пытается скользнуть в этот промежуток, настоящее исчезает, а прошлое сливается с будущим. Пятое измерение… Но сознание не может проникнуть туда полностью. Новая песчинка времени падает, всасывая в себя целиком все биополе Городзаэмона. Прошлое и будущее вновь разделяются, и остается только досада и смутное воспоминание.

Миллионы песчинок успевают просыпаться единым потоком, пока он снова достигает необходимой концентрации. Еще один выход за пределы реальности, затем еще и еще. Постепенно он устанавливает связь с ближайшим будущим, смутно видит возможности развития событий. Тянущий душу страх смерти не появляется, это уже хорошо. Знакомое предчувствие опасности – конечно, он будет настороже, главное – правильно скользнуть в сторону от нежелательных вариантов. Иногда достаточно сделать полшага назад, чтобы обреченная на успех серия атакующих ударов противника развалилась, а в конце его меч оказался в более выгодном положении.

– Ий дэс не! – Достаточно! – Городзаэмон предлагает Ёшинаке продолжить тренировку, сам отходит в сторону. Ему надо поработать одному. Тело и мысль – едины. Меч и тело – едины. Меч и мысль – одно целое. Плавные махи меча. Круговые движения. Мысль вычерчивает траектории в пространстве. Меч передвигается, ведя мысль за собой. Когда мысли исчезают, остается только меч, который сам движется в пространстве, увлекая за собой Городзаэмона…

Иван никогда не показывал этого, но в глубине души кэндо вызывало у него отвращение. Громкие крики, хлопанье друг другу по голове пластиковым мечом, тяжелый шлем, сужающий обзор, мешающий равновесию. «Вот откуда у японцев эта вколоченная осанка. Один неосторожный наклон головы – и равновесие потеряно, проигран бой». Ивана злит обусловленность, сужение возможностей, ограниченность тремя каноническими ударами. «Этим японцы и отличаются от китайцев – дай им волю, все сведут к неподвижной медитации». Копылов чувствует, что смотрится нелепо, ему нужно лет пять, чтобы овладеть всеми премудростями кэндо, а пока Ёшинака и другие постоянно лупят его по голове. «Эх, разобраться бы без всей этой бутафории!» – Иван чувствует что голыми руками может со всеми работать на равных, старик конечно, в расчет не принимается.

В этот момент Городзаэмон резко разворачивается, и направляет меч на Ивана.

«Старик, похоже, смерти ищет» – подумал Иван, направляя, в свою очередь, меч. Японцы охнули.

… Иван сидел напротив Городзаэмона в нелепой церемониальной позе. Полный присед, колени в стороны, опора о землю кончиками стоп, руки направляют на противника меч. Городзаэмон поднимает и опускает меч, громко шипит. Иван следует его примеру, медленно встает, идиотскими шаркающими шагами приближается к противнику.

«Поднять меч и трахнуть по шлему. Сильно не бить,» – формулирует он свою задачу. Старик быстро приближается, – «Пора!»

Савабэ неспешно разворачивается, мягко бьет Копылову по рукам.

«Промах? Не может быть!» – Иван отпрыгивает назад, – «Зачем назад-то! От кого убегаешь, дурья башка!»

Савабэ уже перед ним, обоюдный замах, удар…

«Старик опять наколол!» – удар довольно чувствительный, в голове слегка загудело, – «Атака!»

Иван отбивается, но неудачно. Снова обидный короткий удар в шлем, подлый, почти без размаха.

«В порошок сотру!» – Иван выставил вперед меч, попер всей массой, – «Свалить, сбить с ног!»

… Накамура почтительно сидит, созерцая работу мастера. Его друг Иван слишком торопится, он явно не владеет ситуацией.

«Ну нельзя же так опрометчиво!» – Накамура закрывает глаза, но прекрасно слышит характерный хлопок по шлему, и торжествующий рев сэнсэя.

«Ого, Копылов-сан рванул вперед! Интересно, сэнсэй не в затруднении ли?»

Савабэ хладнокровно прокручивается, защищаясь мечом, и подсекает Копылова под ногу. Русский летит вперед, не выпуская из рук меча.

– Твою мать! – доносится из-под маски. Тяжелый шлем перевесил, Копылов преобидно шлепнулся на пол. «Как краб в панцире!» – Иван восстанавливает вертикаль, поднимается на колени, затем встает на ноги. Сэнсэй вновь раскорячивается в церемониальной позе.

«Ничего не поделаешь, обычай есть обычай!» – Копылов садится на своей стороне зала, соблюдая издевательский этикет, машет своей бутафорией.

«А ведь настоящим мечом он бы мне враз голову снес» – умная мысль всегда приходит с опозданием, – «Надо бы как-то этому научиться, но чему и как?»

– И давно ты его тренируешь? – Савабэ снимает шлем, с сожалением глядит на понурого Ёшинаку.

– Ровно месяц, учитель! – Ёшинака весьма удручен неудачным выступлением своего воспитанника.

– Вижу, без меня вам не справится! – Савабэ жестами подзывает Копылова поближе.

– Переводи! – командует сэнсэй Ёшинаке.