Место для жизни

Иван сидел на толстом бревне, подложив под себя сложенный ватник. Сато расстелил коврик, разулся, и сидел на нем, поджав под себя ноги. На костре закипала вода.

– Что варить будем? – поинтересовался Иван.

– Чанко-набе.

– Это что такое?

– Пища борцов сумо. Варится рис, и в него бросается все. Самое удобное блюдо в походе.

– Это дело. Брось-ка туда тушенки, – Иван показал огромную банку.

– Это слишком жирно даже для борцов сумо, – засмеялся Ёшинака, – у меня есть креветочный порошок и сушеное мясо. Тушенку оставь на потом.

Иван наклонился к огню, поднял веточку из костра, закурил. Дым медленно поднимался вверх, смешиваясь с дымом костра. Иван расслабился, откинулся назад, выпрямил спину. Место ему нравилось.

– А хлеб с чанко-набе идет? У меня в рюкзаке и лук и чеснок есть.

– Вообще-то нет, но можно сделать исключение из правил. – Сато тщательно перебирал рис в алюминиевой миске. Закончив с крупой, он высыпал ее в котелок. После этого он достал пакетики с приправами, сушеные овощи и грибы.

Иван встал, порылся в своем мешке, и вытащил две большие банки пива.

– Чанко-набе хорошо с пивом! – радовался Сато, открывая банку.

– И с хлебом неплохо, – Копылов отрезал от буханки огромный ломоть.

– Ну, Кампай симасё!

– Твое здоровье, Ёшинака!

Чанко-набе получилось на славу. Иван ложкой хлебал горячий суп из миски, сделанной из обрезанной консервной банки. Сато ел палочками и отхлебывал через край пластмассовой плошки. Пиво было весьма кстати.

Солнечные лучи совершенно скрылись за горизонтом, и теперь только пламя костра освещало окружающий лес. Стало темно. Из-за леса поднялась полная луна. Подул холодный ветер.

– Может, водки? – Копылову совсем не хотелось спать.

– Я еще пиво не допил, – Сато развалился на своем спальнике, постеленном поверх матраса. Спиной он пытался опереться о ствол, но все время терял равновесие, – ватаси ва ёппарай дэс, атама-га итай.

– А я для согреву, – Копылов сорвал пробку с бутылки “Столичной”.

Луна поднялась выше, облаков почти не было, и холодный свет осветил лес и мерцающую внизу воду.

– Такое ощущение, что мы тут совершенно одни. Необитаемый остров, – произнес Иван, “согреваясь”.

– Не думаю, – отозвался Сато.

В этот момент над болотами, водой, и лесом раздался громкий хриплый крик:

– Семеновна! Семеновна!

– Что за черт, кого сюда несет? – обеспокоился Иван, вглядываясь в темноту.

По одному из земляных валов, проваливаясь в воду едва не по пояс, к холму брел человек.

Сато с Копыловым переглянулись.

Человек орал, матерился, и неотвратимо приближался к костру. Скоро друзья разглядели мужичка в ушанке, телогрейке, и огромных резиновых сапогах.

– Семеновна! Петрович! Бля, а вы кто такие? – мужик с изумлением уставился на путешественников.

– Туристы мы. В Мелехово направляемся.

Мужичок подсел к костру. Стало видно, что его возраст давно перевалил за пенсионный.

– Ну, бля, и дела. Туристы! Вам чего, делать нечего? Закурить-то хоть есть?

– Курите, – Иван протянул сигарету.

– Спасибо. А это что? Никак “Столичная”? – оживился старик.

Делать нечего, пришлось налить. Выпив, старик разговорился. Он использовал местный говор, говорил быстро и сбивчиво, и друзья скоро перестали понимать, о чем, собственно, идет речь.

– Сели гады на шею, без ножа режут! Солярка все дорожает! На чем прикажете сеять? Трактор дает людям хлеб!

Перестройка, ити ее мать… Ускорение, ети его в рот… Леспромхоз был, охотохозяйство. А выкосы… Все загубили, ити его мать!

– Вы лесник? – Сато попытался придать высказываниям характер диалога.

Старик поперхнулся, как будто его ударили. Он зло посмотрел на японца:

– Я лесник? – потом он как-то расслабился, махнул рукой. – Ну, в общем, да. Кстати, ребята, вы здесь мою бабушку не видели?

– Не было здесь никого. Вы рядом здесь живете?

– Да неподалеку. Семеновна! – заорал старик.

– Иду, иду! – внизу послышался плеск и булькающие звуки. Через пару минут к костру подошла старушка в шерстяном платке и ватнике. Она была обута в такие же, как у мужика, сапоги. Старушка поставила на землю большую, закрытую тряпочкой, корзину.

– Здорово, Матвеич. С кем это ты? Никак успел нализаться?

– Семеновна, да ты промокла! Глотни, заболеешь!

Иван быстро налил Семеновне. Старушка села на ствол, протянула ноги к огню.

– Замерзла совсем. Ревматизм. – Она взяла стакан, и отпила пару глотков. – Доброго вам здоровья, ребятки. Старик, ты Петровича не нашел?

– А Петрович – вот он! – к свету костра пробрался огромный пузатый мужик в сапогах от войскового противохимического костюма, кепке и грубом водолазном свитере. Поверх свитера на нем был расстегнутый армейский бушлат.

– Петрович выпивку за километр чует, – засмеялся Матвеич.

Сато налил Петровичу.

– Здорово ребятки. Вид у вас странный. А ты милок, что, татарин?

– Японец он, – твердо отвечал Иван.

– Свистишь! Не может быть! Бля, Матвеич, ты понимаешь! – толстяк вытер руки о свитер, протянул огромную мясистую ладонь японцу:

– Петр Петрович! Очень рад познакомиться. При таких обстоятельствах разрешите угостить вас продукцией местного производства! – он вытащил из бушлата огромную бутыль самогона. Отказываться было нельзя.