Место, где пляшут и поют

Витамин подошел к шкафу и, порывшись в пиджаках, достал пачку денег. Наморщив лоб, он отделил от нее часть и протянул матери.

— Вот, на расходы… На первое время… И давайте-давайте, не тяните резину, через два часа поезд… Едва мать вышла, Витамин быстро надел пиджак и достал из-под этажерки внушительных размеров “дипломат”, предназначавшийся для особенных случаев. В нем

хранилось чистое белье, некоторая сумма в долларах и пистолет. Пистолет был не совсем настоящий, но стрелял оглушительно.

Затем Витамин заказал по телефону такси и опять плюхнулся на диван. Он весь взмок, и у него дрожали руки. “Дипломат” из-под этажерки извлекался не впервые, и всегда как-то все благополучно рассасывалось, но сегодня перспектива превращения в ускользающего от погони зайца совершенно убивала Витамина. Хотелось на все плюнуть и напиться. “Годы, что ли? — с грустью подумал Витамин. — Слабею в коленках…”

Сидеть было неудобно —что-то твердое врезалось в зад. Витамин пошурил рукой —это оказалась книга в жесткой глянцевой обложке —”Путь слепого барса. Слово тибетского мудреца Дхогисына в переводе проф. магии Н. Е. Барышникова”. Сделав страдальческое лицо, Витамин перевернул несколько страниц. Нельзя сказать, что у Витамина имелась привычка в трудную минуту обращаться к книге. Такой привычки у него не было. Даже от братьев Вайнеров его бросало в сон уже на первой странице. Вдохновенье в книгах черпала мамаша, буквально засоряя квартиру трудами тибетских мудрецов и профессоров магии. Эти замысловатые и, видимо, дорогие книги бесили Витамина, подозревавшего, что именно из-за них в домашнем рационе доминирует картофель. Чтобы отвлечься и скоротать минуту, он решил теперь одним глазком взглянуть на эту галиматью. Книга, попавшая ему под зад, начиналась довольно меланхолическим заявлением, что жизнь есть сон. Витамину, не искушенному в популярной философии, мысль показалась яркой.

—Еще какой сон! —одобрительно пробормотал он. —Просто кошмар неопохмеленного! -и наладился читать дальше. Но дальше следовала уже полная ерунда. Неожиданно оказывалось, что и смерть есть сон. Все прочее, не попадавшее в сонную категорию, автор объявлял пустотой. Несчатья и страдания например. Правители, купцы, философы и вообще двуногие именовались призраками. Для призраков, которых одолели сон и пустота или какие-нибудь враждебные призраки, предлагался универсальный рецепт —смирение и ожидание. Фишка была в том, что всякий призрак недолговечен и рано или поздно рассасывается без следа. Такое утверждение звучало довольно двусмысленно, и особо нетерпеливым предлагался дополнительный вариант. “Другой путь, —писал автор, -обратиться к Слову, ибо лишь Слово наполняет призрак и меняет его сущность, прочее же -лишь сон. Обращение к Слову —спасение и испытание одновременно. Обращение к Слову требует беспрекословной Веры. Слово без Веры —ничто, подкрепленное ею —творит чудеса.

Пример: некий монах по имени Су бродил в дикой пустыне, когда из зарослей бамбука на него напала стая злобных обезьян, не замедливших начать бросаться каменьями и испражняться нечистотами на скромные одежды отшельника. Израненный и задыхающийся от зловония, монах Су не растерялся и с глубокой Верою трижды произнес про себя: “Я -Слон, я —ужасный, смертоносный Слон!”. Едва же он обратился к Слову, как мерзкие животные пришли в неописуемый ужас и обратились в бегство”. Витамин криво усмехнулся, выпятил нижнюю губу и уже собирался с презрением произнести “Ну и фигня!”, как в прихожей задребезжал дверной звонок. Витамин похолодел. “Уже! Заявились!” —с ужасом подумал он и встал. Было слышно, как беспокойная мамаша возится с входным замком. “Прибьют старушку!” —сообразил Витамин и чуть не взвыл от отчаянья. Он метнулся к “дипломату”, продолжая сжимать в потной ладони книгу.

Секунду он тупо разглядывал ее, а потом швырнул на диван. “Я —Слон, —с яростной тоской мысленно произнес он. —Я —ужасающий, смертоносный Слон!” -и решительно выхватил из чемоданчика ствол.

С бесполезным пистолетом в руке, тяжело дыша, он бросился к дверям, вслушиваясь в неразборчивое бормотание, доносившееся из прихожей. Неожиданно мамашин голос взял высокую ликующую ноту. Витамин остановился, поднял бровь и с сомнением посмотрел в черное дуло. “Вот будет номер, если это тетя Феодора собственной персоной!” —подумал он. Спрятав оружие, он одернул пиджак и, придав лицу непроницаемое выражение, вышел из комнаты. Увиденное поразило его. Мамаша, раскрасневшаяся и помолодевшая, обнимала какого-то смуглого мужика, который смущенно отворачивал лицо и сгибал спину в деревянном поклоне, отставив далеко в сторону руку, нагруженную тяжелым пакетом. Рядом тихо стоял еще один гость, прижимавший к бледному лбу платок, покрытый кровяными пятнами.

—Виталик! —оборачиваясь, радостно завопила мать. —Вот же они, легки на помине! Да ты что —не узнаешь, что ли?! Эдик! Леша! —Теперь она вцепилась в окровавленного. -Как поживаете, мерзавцы?!

Смуглый выпрямился, пригладил волосы и с улыбкой посмотрел на Сундукова. Витамин наконец сообразил, кто перед ним.