Место, где все заканчивается

Маша подождала, не скажет ли он чего-нибудь, но, поскольку горбун продолжал молчать, она заговорила первой:

– Тебя зовут Хант, верно?

– Откуда ты знаешь? – вымолвил он своим жутким, скрежещущим голосом, коверкая звуки и слова.

– Я слышала, как кто-то окликнул тебя. Наверное, это был шофер. Они ведь постоянно привозят сюда мусор, верно?

Горбун молчал. Отсюда, снизу, ей было не разобрать черт его лица. Внезапно он повернулся, и Маша поняла, что сейчас крышка погреба захлопнется.

– Поговори со мной, Хант! – крикнула она. – Мне страшно одной! Я не прошу, чтобы ты меня вытащил, но я хочу, чтобы ты говорил со мной! Слышишь?

Горбун медлил. Маша поняла – он не прочь поговорить. Да и как иначе? Вероятно, круг его общения ограничивается шоферами, которые привозят на свалку мусор, крысами да бродячими собаками.

– Тебе приказали меня убить? – прямо спросила Маша.

Некоторое время он молчал, но когда Маша повторила вопрос, сипло выдохнул:

– Да.

Сердце Маши учащенно забилось, когда он озвучил то, о чем она уже и так догадывалась.

– Почему ты этого не сделал? – спросила она.

Горбун молчал. К горлу Маши подкатил ком, на глазах выступили слезы, и черная фигура Ханта слегка расплылась. Маша вытерла глаза тыльной стороной ладони.

«Главное – не плакать. Нужно взять себя в руки и говорить с ним спокойно. Он не должен видеть мой испуг».

– Я тебе не враг, слышишь! – громко сказала Маша. – Я могу быть твоим другом! Тебе ведь нужен друг?

– У меня есть друг, – проскрежетал Горбун. – Это он привез тебя сюда.

Вот оно что! Значит, она была права. Лицедей привез ее сюда и приказал горбуну избавиться от ее тела. И, возможно, добить ее. Ведь Лицедей привез ее на свалку живой. Почему он сам ее не убил?.. Брезгливость? Лицемерие? Должно быть, этот мерзавец очень высокого мнения о себе. Принципиальный убийца – как это банально! «Я не убиваю женщин и стариков! Поэтому поручаю это тебе, жалкий горбун…»

Маша представила себе, сколько трупов горбун навеки упокоил на этой свалке, и ее передернуло. Вероятно, Хант очень предан своему другу. И, наверное, смотрит на него с восхищением, как нищий оборванец смотрит на бога, спустившегося с небес в его лачугу.

И все же он до сих пор не задвинул крышку люка.

– Тебе здесь скучно, – хрипло проговорила Маша. Кашлянула в грязный кулак, прочищая горло, и продолжила: – Здесь ведь совсем не бывает женщин, верно? Наверное, я первая женщина, которую ты видишь за последние лет пять.

Горбун что-то угрюмо проворчал в ответ.

– Позволь мне выбраться из этой ямы, – сказала Маша. – Хотя бы ненадолго.

Горбун снова что-то невнятно проскрипел, но на этот раз Маша разобрала произнесенное слово. Это было слово «нельзя».

– Нельзя? – Она сглотнула слюну и спросила дрогнувшим голосом: – Почему?

– Это правило, – ответил горбун, сделав особый упор на последнее слово.

Правило! Все-таки и у этого чудовища есть уязвимое место. Существование его подчинено правилам. Кто-то выдумал некие правила, регламентирующие его никчемную жизнь, внося в нее видимость осмысленности и порядка. Даже чудовищам нужен смысл. Никто не может жить в пустоте. Тем более один.

Маша предприняла еще одну попытку.

– Я не смогу от тебя убежать, слышишь? – громко проговорила она. – Свяжи мне ноги. Привяжи меня веревкой к ножке кровати. Придумай что-нибудь, ты ведь мужчина!

Горбун молчал.

– Я не собираюсь убегать! – вновь заговорила Маша. – Я просто хочу помыться. – Она выдержала паузу и добавила, чуть понизив голос: – Если хочешь, можешь присмотреть за мной, пока я буду это делать.

И опять Хант не проронил ни слова.

«Этот человек подобен прирученной собаке, – подумала Маша. – Ему нужны правила. И он привык подчиняться властному голосу – голосу того, кто имеет право повелевать и твердо знает, что делать дальше».

И тогда она крикнула полным отчаяния голосом:

– Даже трупы обмывают перед тем, как похоронить! Это правило! Это правило, слышишь?! Это правило, чертов ты болван!

Хант шумно вздохнул.

– Если ты не выполнишь это правило, я пожалуюсь ему! – властно и грозно сказала она. – Ты ведь не хочешь, чтобы он тебя наказал?

Горбун явно колебался. Секунда, две прошли в молчании… Он вновь что-то рыкнул, схватился за крышку погреба и с грохотом захлопнул ее.

Грохот это отозвался в самом сердце Маши, гулом разнесся внутри ее черепа. Она стиснула кулаки и закусила губу.

Что-то она сделала не так. В чем-то прокололась. Но в чем?

Маша закрыла глаза и попробовала сосредоточиться. Интересно, сколько времени у нее осталось, прежде чем Лицедей вернется и разоблачит горбуна? Лицедей явно очень умен, и такой простак, как Хант, не сможет обвести его вокруг пальца.

Она представила себе разговор Лицедея и Ханта.

«Надеюсь, ты меня не подвел, Хант? – Голос у Лицедея – спокойный, жесткий. – Ты все сделал, как надо?»

«Да. – Отвратительный скрежет вместо человеческого голоса. – Я все сделал, как ты сказал. Я тебя никогда не подвожу. Мы ведь друзья».

Пауза. А потом:

«Она была красивая, верно?»

«Да».

«Хант, тебе нужна женщина. Если хочешь, я привезу тебе женщину».

«Нет».

«Твое дело. Но если передумаешь – дай мне знать».