Место, где зимуют бабочки

Последнее, кстати, было для Марипосы самым сложным. Она давно перестала доверять кому бы то ни было и не верила ничему. Собственно, она и себе не доверяла. Себе в первую очередь. Но старалась, всеми силами старалась переломить ситуацию. Ведь поверила же она лошадям! Значит, быть может, наступит день, когда она снова поверит и людям. Столько лет она провела в безмолвии, под стражей. И вот сейчас Сэм и его воспитанница Опал стараются помочь ей залечить душу, выйти из заточения, на которое она себя обрекла. А с самоизоляцией пора заканчивать, несомненно! Особенно если она хочет восстановить отношения с дочерью.

Марипоса выпрямилась и отошла от лошадки, ласково потрепав ее по крупу. Поводья она вручила Сэму, тот понимающе кивнул и, взяв поводья, пошел вперед по заросшей кустарником лужайке, ведя за собой двух лошадей туда, где есть тенек. Все вместе они расположились под кронами мескитовых деревьев. Марипоса уселась на резную деревянную скамью, стоявшую тут же.

С легким вздохом Сэм тоже опустился на скамейку и вытянул ноги. Потом снял шляпу и отер пот с лица рукавом. Марипоса украдкой взглянула на него. Сэм родился на землях индейской резервации Алабама-Кушатта, и хотя он жил на собственном ранчо, предки его были тесно связаны с проживавшими на этих землях племенами. Вот и в его облике сохранилось многое от индейцев: характерный профиль, проницательные черные глаза, красивой формы нос. Его волосы были темны, как воронье крыло, и лишь редкие пряди седины разбавляли эту чернь. Густые и непокорные, они спадали до ворота бледно-голубой джинсовой рубашки.

Он не был красавцем. Скорее, это был человек с очень выразительной и запоминающейся внешностью. Впрочем, что ей за дело до его внешности? Мужчины давно ее не интересуют. Выйдя на свободу, она дала обет безбрачия – такая своеобразная защитная реакция на окружающий мир. Но как бы то ни было, Марипоса всерьез вознамерилась соблюдать обет. Конечно, Сэм хороший человек и, по всему видно, мужчина с характером. По собственному опыту она знала, что не так часто встречается такое сочетание качеств в одном человеке. Но в любом случае она не станет переступать границу, которую сама себе установила. А потому ничто в их отношениях не должно выходить за рамки дозволенного.

Сэм снова нахлобучил шляпу на голову и, откинувшись назад, вольготно раскинул руки по спинке скамейки, а ноги вытянул подальше вперед. И устремил задумчивый взгляд на озеро, молча изучая пейзаж с видом заправского собственника этих мест, а затем вдруг спросил, не отводя глаз от воды:

– Так вы готовы рассказать мне, что вас все же тревожит? Вы, как мне кажется, сейчас пребываете совсем в другом месте, за сотни, тысячи миль отсюда.

Марипоса слабо улыбнулась. Сэм, как всегда, попал в самую точку.

– Не так уж и далеко. Всего лишь пара тысяч миль от Техаса.

– А-а, – протянул он понимающе и повернулся к ней, цепко перехватив ее взгляд: – Думаете о своей дочери?

– Нет, о матери.

– Вас что-то расстроило?

Марипоса склонила голову.

– Вы же знаете, я ей звонила. Точнее, звонила моя сестра.

– Знаю.

– Прошло уже три недели.

– Хм! Вы полагаете, это много?

Марипоса повела плечами:

– Но мама так и не позвонила мне! И Марии тоже не перезвонила и не сказала ей, что хочет меня видеть. Конечно, ей безразлично, где я и что я, после того как я бросила ее одну с маленьким ребенком и ни разу за столько лет не написала и не позвонила им. – Она сжала пальцы, так что они хрустнули. – Конечно, я не заслуживаю ни малейшего снисхождения. Но все же надеялась… – Она подавленно замолчала, и голос ее предательски дрогнул, когда она снова заговорила: – Так обидно, Сэм! Ни слова в ответ! Представляете?

– Минуточку-минуточку. Давайте разберемся во всем по порядку, – живо возразил Сэм. – А вы уверены, что Мария звонила вашей матери?

Марипоса нахмурила брови. Она и сама не раз задавала себе этот вопрос.

– Она сказала, что звонила. Мария не станет врать. Это не в ее правилах. Она очень прямой и открытый человек. И уж если пообещала позвонить, то непременно позвонила. А если бы не захотела, то тоже прямо и сказала бы мне об этом.

– Насколько я посвящен в ситуацию, вы с сестрой никогда не были особенно близки. Она всегда ревновала вас к матери. Что, если она не позвонила специально, для того чтобы не дать состояться вашей встрече?

– Во-первых, она мне не родная сестра, а сводная. Да, вы правы! Особой близости между нами не было. Но вряд ли она ненавидит меня. Мария много старше, мы никогда не росли вместе. Можно сказать, она меня совсем не знает. За что ей меня ненавидеть? Скорее она испытывает ко мне неприязнь. Но это следствие той непрекращающейся войны, которую она много лет ведет с матерью.

– Получается, что характер у Марии скверный, коль скоро она не может поладить даже с собственной матерью.