Место назначения неизвестно

– Да, это самый интересный объект для коллекции. Мало-помалу, мадам, я собираю здесь лучшие мозги со всего мира. Сюда доставляют самых одаренных и многообещающих молодых людей. Когда-нибудь усталые нации проснутся и обнаружат, что их ученые состарились и выдохлись, а все молодые мозги – медики, физики, химики – находятся в моем распоряжении. Так что, если им понадобится, скажем, биолог или специалист по пластической хирургии, придется покупать их у меня!

– Вы имеете в виду… – Хилари с недоверием уставилась на него, – что это всего лишь гигантская финансовая операция?

Мистер Аристидис кивнул во второй раз:

– Естественно. Иначе это бы не имело смысла, не так ли?

Хилари глубоко вздохнула:

– Пожалуй.

– В конце концов, – словно извиняясь, промолвил мистер Аристидис, – это моя профессия. Я финансист.

– Вы имеете в виду, что политика тут ни при чем? Вам не нужно мировое господство?

Он протестующе взмахнул руками:

– Я не хочу быть богом. Я религиозный человек. Желание стать богом – профессиональная болезнь диктаторов, но я пока что ею не поражен. – Подумав, он добавил: – Со временем это может произойти, но пока, к счастью, этого не случилось.

– Но как вам удается доставлять сюда всех этих людей?

– Я покупаю их – как покупают любой товар. Иногда я плачу им деньгами, но чаще – идеями. Молодые люди – мечтатели. У них есть идеалы. Ну а тем, кто преступил закон, я плачу безопасностью.

– Это объясняет многое, – сказала Хилари. – То, что озадачивало меня во время путешествия сюда.

– Что именно, мадам?

– Различные цели моих спутников. Энди Питерс, американец, вроде бы придерживается крайне левых убеждений. Эрикссон фанатично верит в идею сверхчеловека. Хельга Неедхайм принадлежит к оголтелым фашистам языческого толка. Доктор Баррон… – Она заколебалась.

– Да, он приехал сюда ради денег, – кивнул Аристидис. – Доктор Баррон цивилизован и циничен. У него нет иллюзий, но есть искренняя любовь к своей работе. Он жаждет неограниченных ресурсов для продолжения исследований. – Старик немного помолчал. – Вы умны, мадам. Я сразу понял это в Фесе. – Снова послышался кашляющий смех. – Вы не знали, мадам, что я приезжал в Фес специально понаблюдать за вами – вернее, я сделал так, чтобы вас с этой целью доставили в Фес.

– Понимаю. – Хилари отметила чисто восточную манеру перефразирования.

– Я рад вашему прибытию сюда. Ведь здесь не так уж много умных людей, с которыми можно поговорить. Эти ученые – химики, биологи и прочие, – в общем, неинтересные личности. В своей области они, возможно, гении, но беседовать с ними не о чем. Их жены, как правило, также очень скучны. Мы вообще не слишком поощряем присутствие жен. Я позволяю им приезжать только по одной причине.

– По какой?

– Бывают случаи, – сухо ответил мистер Аристидис, – когда мужчина не может работать только потому, что слишком часто думает о своей жене. Кажется, это происходило с вашим мужем. Томас Беттертон считался гением, но здесь его работа не выходит за рамки посредственной. Да, Беттертон разочаровал меня.

– Но разве такое не случается постоянно? В конце концов, эти люди находятся здесь на положении заключенных. Неужели они не пытаются протестовать? Хотя бы в первое время?

– Да, – согласился мистер Аристидис. – Это вполне естественно и неизбежно, когда птичка впервые попадает в клетку. Но если клетка достаточно велика и в ней есть все необходимое – подстилка, семена, вода, ветки, – птица в конце концов забывает, что когда-то была свободной.

Хилари содрогнулась:

– Вы пугаете меня.

– Здесь вам предстоит многое понять, мадам. Позвольте вас заверить, что, хотя прибывающие сюда люди имеют различные убеждения и поначалу бывают разочарованы и недовольны, со временем они все будут подчиняться установленным правилам.

– Вы не можете быть в этом уверены, – возразила Хилари.

– В этом мире ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Но на девяносто пять процентов я ручаюсь за свои слова.

Хилари смотрела на него с чем-то весьма похожим на ужас.

– Какой-то кошмар, – сказала она. – Прямо машинописное бюро. Только у вас здесь бюро мозгов.

– Вот именно. Вы попали в самую точку, мадам.

– И в один прекрасный день вы намереваетесь продавать ученых из вашего бюро тем, кто больше заплатит?

– В общем, это основополагающий принцип, мадам.

– Но вы не можете присылать клиентам ученых, как машинисток!

– Почему бы и нет?

– Потому что, как только ваш ученый снова окажется в свободном мире, он откажется работать на нового нанимателя.

– Это верно, но до определенной степени. Ведь можно принять кое-какие меры.

– Что вы имеете в виду?

– Вы слыхали о лоботомии, мадам?

Хилари нахмурилась:

– Это операция на мозге, не так ли?

– Так. Вначале ее применяли для лечения меланхолии. Постараюсь не употреблять медицинских терминов, чтобы вам было понятно. После операции пациент больше не пытается покончить с собой, избавляется от чувства вины, угрызений совести. Он становится беспечным и, как правило, послушным.

– Но ведь успех бывает далеко не стопроцентным?