Место под названием «Свобода»

Всего полевых работников насчитывалось около сорока человек. Если не считать группы только что прибывших ссыльных, большинство составляли чернокожие. Четверо были несостоятельными должниками, то есть людьми, согласившимися на четыре года принудительного труда за океаном, чтобы избавиться от долговой тюрьмы. Они держались обособленно и явно считали себя людьми более высокого положения, чем остальные. Только трое людей имели статус обычных наемных тружеников, получавших жалованье, – двое освобожденных чернокожих рабов и белая женщина. Всем им уже перевалило за пятьдесят. Некоторые из негров сносно говорили по-английски, но многие африканцы общались между собой на своих наречиях, а с белыми общались на каком-то полудетском и упрощенном языке. Поначалу Мак и относился к ним как к взрослым детям, но скоро понял, что они имеют над ним очевидное преимущество, владея, можно сказать, полутора языками, тогда как он сам изъяснялся только на одном.

После завтрака их отводили примерно на две мили через обширные поля туда, где рос уже готовый к уборке табак. Он рос ровными рядами с промежутками в три фута, а протяженность плантации составляла четверть мили. Растения в высоту достигали роста Мака, и с каждого следовало снять более дюжины широких зеленых листьев.

Распоряжения работникам давали Билл Соуэрби и Коби. Всех разделили на три группы. Каждому из первой группы выдали по острому ножу, чтобы срезать зрелые стебли. Вторую группу разместили на том участке поля, где растения срезали накануне. Они лежали на земле, и крупные листья успели отчасти свернуться после целого дня сушки под палящим солнцем. Новичкам показали, как обрабатывать срезанные стебли, разрезая пополам и насаживая вместе с листьями на длинные деревянные шесты. Мак оказался в третьей группе, в задачу которой входило относить заполненные ополовиненными стеблями шесты через все поле к табачному сараю, где их подвешивали к высокому потолку, чтобы воздух завершил процесс дозревания и просушки листьев.

Жаркий летний рабочий день тянулся томительно долго. Люди с «Бутона розы» пока не приноровились трудиться столь же проворно, как старожилы. Мак замечал, как его постоянно опережают женщины и даже дети. Его сильно ослабили болезнь, плохое питание на борту и почти полная длительная неподвижность. У Билла Соуэрби за поясом торчал кнут, но Мак пока не видел, чтобы он хоть раз пустил его в ход.

В полдень их накормили чем-то вроде черствого хлеба, который рабы называли кукурузными лепешками. Пока они ели, Мак с тревогой, хотя и без особого удивления заметил знакомую фигуру Сидни Леннокса, облаченного в новую одежду, которому показывал окрестности Соуэрби. Не приходилось сомневаться, что Джей ценил услуги Леннокса, оказанные ему в прошлом, и рассчитывал использовать его в дальнейшем.

После заката, ощущая смертельную усталость, они покинули плантацию, но вместо того, чтобы вернуть в хижины, их направили в табачный сарай, освещенный теперь десятком свечей. Наскоро поев еще раз, они продолжили работать, снимая окончательно дозревшие листья с ополовиненных стеблей и плотно спрессовывая листья в кипы. По мере того как длилась ночь, некоторые из детей и пожилых рабов порой начинали засыпать прямо за работой, и в действие вступила явно давно разработанная система оповещения, когда более сильные заботились о слабых, успевая разбудить их, если к ним приближался Соуэрби.

Перевалило далеко за полночь, как прикинул Мак, когда наконец потушили свечи и работникам разрешили разойтись по хижинам, чтобы улечься в свои деревянные койки. Сам Мак заснул мгновенно.

Показалось, что прошло всего несколько секунд, а его уже расталкивали с наступлением нового рабочего дня. Он с трудом поднялся на ноги и вышел наружу. Прислонившись спиной к стене хижины, съел порцию поленты, и едва успел сунуть последнюю пригоршню в рот, как их погнали в поле.

Когда с первыми признаками рассвета они добрались до плантации, Мак увидел Лиззи.

Это случилось впервые со дня посадки на борт «Бутона розы». Она ехала верхом на белом коне, пустив его медленным шагом через поле. На ней было просторное полотняное платье и широкополая шляпа. Солнце еще не сияло в полную силу и бросало на землю ясный, но слегка рассеянный свет. Выглядела Лиззи превосходно: отдохнувшей, удобно сидевшей в седле, – настоящая хозяйка плантации, леди, совершающая осмотр своих владений. Мак обратил внимание, что она заметно располнела, пока он только лишь терял вес в трюме от плохого питания. Но испытывать к ней какой-либо неприязни он был не способен, потому что она неизменно выступала за правое дело и уже спасла его жизнь по меньшей мере дважды.

Ему вспомнился момент, когда он обнял ее в проулке рядом с Тайберн-стрит после того, как спас от нападения двух негодяев. Он плотно прижимал ее мягкое тело к своему, вдыхая аромат мыла и чуть заметный запах дамского пота, и тогда его на мгновение посетила совершенно безумная мысль, что Лиззи, а не Кора должна стать его избранницей. Но здравый смысл сразу же вернулся и восторжествовал.