Место под солнцем (СИ)

— Я хочу встретиться с Фуадом. На нейтральной территории и без свидетелей. Без сопровождающих, без оружия. Если мы продолжим играть в прежнюю игру, до добра это не доведет.

— То есть, ты согласен сесть за стол переговоров? Худой мир лучше доброй ссоры.

Халиф отставил стакан.

— Я попросил тебя устроить нам встречу на нейтральной территории. Никаких переговоров и никакого мира. Сучонок ответит за все, это вопрос времени.

— В чем подвох?

— Ни в чем. Разве Аднан не говорил с тобой об этом? Не просил меня вразумить? Если нет, то я плохо его знаю. А я знаю его хорошо. Даже слишком хорошо.

— А он хорошо знает тебя. И я тоже, Ливий. Поэтому я спрашиваю: в чем подвох?

Змей допил кофе и вернул стакан на стол.

— Ни в чем, Умар, тебе же сказали — ни в чем. Хочешь, я лично поручусь за то, что Фуаду никто не прострелит башку, а?

Хозяин добродушно рассмеялся.

— Ты поручился за то, что Ливий, убив Фуада, уедет из города. Теперь хочешь поручиться за то, что он его не тронет. Слишком много ответственности даже для тебя, Северин. Странно, что вы пришли вместе. Обычно на твоем месте сидел Насир.

Халиф попробовал кофе и посмотрел на окно. Солнце село, на город опускался вечер. Весь день они провели на ногах, Змей был голоден и устал, как черт, но в двух мирах не нашлось бы силы, способной остановить Ливия Хиббинса, особенно если он задался целью начистить кому-то пятак. Рамон на его месте обязательно прервался бы на обед, а, может, и на короткий отдых. Но Рамон остался дома. Он развлекал Тару и Руну и наслаждался отпуском, набираясь сил перед следующей дракой. Ливий и Северин побывали в кафе Хадиджи, где часто собирались их бывшие друзья, навестили Саида, который принял их с холодной вежливостью, но ответа на главный вопрос — кто убил Тарека Бадара — так и не нашли. Под вечер Змей вспылил, спросил у друга, почему они занимаются такой ерундой лично и выслушал пространную отповедь. Халиф, не стесняясь в выражениях, объяснил, что не доверяет ни Валентину, ни Насиру, да и ему тоже. И если Северин продолжит в том же духе, то он за себя не отвечает. Общество Умара действовало на Ливия успокаивающе, и его спутник был рад, что идиотский день закончился на положительной ноте.

— Насир занят.

Умар сцепил пальцы в замок и подался вперед.

— Ты знаешь, что я всегда был на твоей стороне, Ливиан. Защищал тебя, когда Аднан хотел сотворить очередную глупость, хотя тысячу раз клялся не вмешиваться в ваши дела. Но теперь я с ним согласен. Ваша война с Фуадом разрушит все, что ты строил. Все, что строили мы. Ты оставишь своему преемнику не империю, а горы пепла.

— Не уверен, что хочу оставлять что-то моему преемнику. — Ливий помолчал, упорно избегая взгляда хозяина. — Иногда нужно разрушить все до основания. Строить с ноля проще, чем чинить систему, прогнившую изнутри. А эта система начала гнить еще в те дни, когда я был счастлив и свободен. Фуад прав. Отчасти это моя вина. Король не должен расслабляться и почивать на лаврах. Он должен смотреть в направлении вершин, которые еще не покорил. А я думал только о себе. О том, сколько денег заработаю, если проклятая сделка завершится успешно. Если бы я на мгновение открыл глаза, то понял бы, что происходит. — Он наконец поднял глаза на Умара. — Может, это и есть урок, о котором так часто говорит Аднан? Пришло время стать взрослым и мудрым? Научиться подставлять другую щеку? Я должен поцеловать Фуаду руку и признать, что он король? Смириться, плюнуть на все и уехать в Треверберг?

Брат судьи насмешливо изогнул бровь.

— Что? — возмущенно поторопил Халиф. — Тебе не нравится эта мысль? Мгновение назад ты сказал, что согласен с Аднаном.

— Я согласен с тем, что вам нужно прекратить эту войну, но о смирении не упоминал. Мой брат живет на этом свете целую вечность, но так и не научился смиряться. Он изображает из себя мудрого судью и отлично играет роль, а внутри остается тем, кем является на самом деле. Парнем, готовым надрать задницу любому, кто посмотрит на него косо. Сложновато воспитать в ком бы то ни было мудрость и смирение, если ты подаешь противоположный пример.

Ливий передернул плечами.

— Так ты устроишь нам с Фуадом встречу?

— В отличие от Аднана, я никогда не пытался быть твоим отцом, и не воспитывал тебя, Ливиан. Думаю, именно поэтому ты так часто приходил ко мне за советом. Я устрою вам встречу, но вот мой совет, и, надеюсь, ты к нему прислушаешься. Твоя сила — не в том, чтобы разрушать. Ты умеешь объединять людей и вести их за собой. Ты можешь сказать одно правильное слово там, где другие применяют силу, и разрешить проблему мирным путем. Даже спустя десять лет твои подопечные приходят к тебе за помощью. Они знают, что Халиф может договориться с кем угодно и решить любой вопрос, не доводя дело до кулаков и оружия.

— В конечном итоге уважают только тех, кто внушает страх. Договариваться может любой дурак. Пойми, что нужно обеим сторонам, и сделай так, чтобы они удовлетворили свои потребности за счет друг друга. А вот заставить других тебя бояться — это искусство.

Умар широко улыбнулся.