Место под солнцем (СИ)

— Еще одна гостья? — уточнил Фуад. — Теперь нас четверо. Двое мужчин и две женщины. Если вы еще не отпраздновали внезапно свалившееся на голову богатство, то, наверное, ждали этой минуты?

— Захлопни пасть, — прошипел Северин и повернулся к Эоланте. — Кто к нам пожаловал, миледи?

Сестра Сезара Ноймана в растерянности развела руками.

— Она представилась Августиной и сказала, что Ливий у нее что-то забыл.

Интерлюдия. Гектор. Прошлое

1962 год

Басра, Ирак

Гектора Минца разбудило чувство, за последние десятилетия ставшее привычным: он адски замерз. От внутреннего холода не спасала ни теплая одежда, ни горячие напитки, ни часы, проводимые возле камина или на палящем солнце. Разве что женщины… женщины. Чернокожие красавицы. Молодые, полные жизни, с огнем в глазах и похожей на лаву кровью. Когда они засыпали рядом, Гектору удавалось согреться, пусть и ненадолго. Но кого он обманывает? Ему не сорок и даже не шестьдесят. Как там сказал этот щенок Ливий? Биологические часы невозможно остановить. Все смертны, это лишь вопрос времени.

Порой мужчина, имя которого наводило ужас на представителей криминального мира половины Европы, просыпался по ночам и долго лежал, уставившись в потолок. Он думал о том, что затеял слишком сложную игру, и когда-нибудь смерть, единственный серьезный враг, единственный реальный страх, настигнет его. Когда-нибудь природа, эволюция или как бы это ни называли, возьмет свое. Он станет дряхлым стариком, прикованным к постели, и умрет здесь, в великолепном доме посреди пустыни. Ему не будет дела ни до денег, которыми забит подвал этого дома, ни до былых побед, ни до страха врагов, ни до уважения союзников. Все его мысли сосредоточатся на сыновьях, уехавших слишком далеко, на их матери, которую он до сих пор любил, пусть и не хотел в этом признаваться ни одной живой душе, включая себя, и на том, что уже через неделю мир забудет его имя. Прежний порядок разлетится по ветру, как карточный домик, и на руинах построят что-то новое.

Обязательно построят. Но не сейчас. Гектор Минц уже не так силен, как раньше, болен, но не планирует так легко расставаться с жизнью. В этом мире все просто — усложняют только слабаки. Ты либо берешь все, ни с чем не считаясь и никого не слушая, либо все теряешь, навечно оставаясь на вторых ролях, а, значит, далеко позади. Ты либо носишь корону и сидишь на троне, либо ставишь вина и еду на королевский стол. И либо вцепляешься в горло и держишь мертвой хваткой, либо упускаешь добычу. Если хочешь играть, играй по-крупному. Этот сероглазый мальчик еще молод и глуп, как пробка, он до сих пор верит в благородство и слишком легко поддается эмоциям, но Гектор заметил в нем нужную искру. Когда-то она была и в сыновьях, но потом погасла. Они пресытились жизнью в достатке, а остальное довершили бабы и дети. Ничего страшного. Он потерял их, но никогда не поздно вновь обзавестись наследником. Даже если в нем не течет твоя кровь. Даже если этот наследник — похожий на бродягу недоносок, прихлебатель Аднана Саркиса, восточного короля работорговцев. Работа предстоит непростая, но Гектор справится. Знавал он молодцов и покруче. Они долго сопротивлялись, но ломались. Сломается и этот.

Служанка наполнила ванну почти кипящей водой, и Гектор минут двадцать сидел в ароматном облаке эфирных масел, блаженно прикрыв глаза. Потом он тщательно вытерся махровым полотенцем, сбрил отросшую за ночь щетину, придирчиво оглядел себя в зеркало, причесался и вернулся в спальню через внутреннюю дверь. Часы показывали начало пятого утра. Ливий, конечно же, в такой час видит девятый сон. Один или в компании очередной служанки-потаскушки. Удивительно, как он выдержал целых семь дней целибата — и это при том, что все здешние девки откровенно пялили на него глаза. Ах, молодость. Прекрасное время, когда кровь кипит без стимуляторов и чернокожих женщин, делящих с тобой постель. Общение с ним настраивало Гектора на положительный лад, хотя мужского общества он старался избегать — собеседник назавтра мог оказаться врагом. Нужно было отдать парню должное: он умел произвести впечатление. Жизнь может закинуть аристократа на другую сторону Земли, но великосветское воспитание всегда будет его выдавать. Если его не изменили проведенные в тюрьме годы, то уже ничего не изменит.