Место покоя Моего

– Теперь дай мне кувшин. - Иешуа требовательно вытянул руку. - Дай кувшин, дальше я - сам.

– Пожалуйста. - Петр пожал плечами. - Посмотреть-то мне можно?

Ответа не последовало. Иешуа был занят. Он принес длинный кусок ткани, смочил его водой и повязал на ступню юноше. После этого обхватил забинтованную ногу ладонями, закрыл глаза и посидел так несколько минут.

Петр молча наблюдал. Просили не мешать - не мешаю. Тем более что тут ни помочь, ни помешать не получится. Все уже предрешено...

Иешуа резко встал, прихватил кувшин с остатками воды, взглянул на Петра. Довольно улыбался.

– Все с ним будет хорошо. Полей мне на руки, пожалуйста.

– Конечно.

Обеззаразить руки после того, как ты поковырялся в гнойной ране, кишащей болезнетворными бактериями, - здравый поступок. Тем более что водичка-то теперь волшебная - с примесью такого снадобья, которого ни в одной аптеке Земли двадцать второго века не сыщешь, - собственная разработка химотдела Технической Службы - "УПБМ". "Универсальный подавитель чего-то там". - Петр не помнил, как расшифровываются буквы "Б" и "М", но прекрасно знал, что одна такая ампулка способна творить настоящие чудеса, этот Хаим уже через пару дней ходить начнет, а еще через неделю - бегать и танцевать. Было бы с кем.

Мастер тоже был доволен собой. Он любил, когда ситуация не выходила из-под его контроля.

Закончив с омовением рук, Петр и Иешуа прошли в дом, где трапезничали отец Хаима и его спутник. Завидя вошедших, Рувим вскочил и взволнованно спросил у обоих:

– Ну что?

Петр наконец решил внести конкретику. Показав на Иешуа, он торжественно произнес:

– Машиах, в которого вы столь справедливо верите, сделал все, как нужно. Правда, Иешуа?

– Правда, - просто ответил Иешуа. Ему явно не понравился возвышенный тон Петра. Тем более что он уловил скрытую в его словах иронию.

– Я же говорил, что Хаим поправится! Я верил, верил!.. - Оставив еду, Рувим выбежал на улицу.

Иешуа и Петр, напротив, сели за стол. Мария поставила перед ними по миске с горячим чечевичным супом. Молчаливый спутник Рувима как ни в чем не бывало продолжал с наслаждением наворачивать похлебку - похоже, здоровье Хаима его не сильно заботило.

В комнату вернулся радостный Рувим и с грохотом пал ниц перед Иешуа. С грохотом - потому что на колени. Как бы мениски не выбил: Петр вправлять их не умел.

– Спасибо, Равви!

Петр быстро взглянул на Иешуа: было любопытно, как тот отреагирует на лежащего в его ногах благодарного человека - не смутится ли? Ничего подобного. Иешуа лишь приподнял бровь, посмотрел коротко, не переставая черпать ложкой похлебку.

Рувим заплакал:

– Равви! Ты спас моего сына! Равви! Как мне тебя благодарить? Вот, у меня есть... - Мужчина завозился, не вставая с колен, пытаясь достать что-то из складок одежды, но Иешуа остановил его:

– Не надо ничего. Лучшей благодарностью мне будет твоя вера в меня. Хорошо?

Рувим заплаканными глазами смотрел на Иешуа и, улыбаясь, кивал:

– Да, не сомневайся!

– И еще, - продолжил Иешуа, - никому пока не говори, что здесь произошло. Ты понял меня?

Иешуа переспрашивал, потому что безудержно ликующий Рувим не казался особо вменяемым. Он улыбался, по его лицу текли слезы, он часто и мелко кивал головой и громко всхлипывал.

Петр с сочувствием глядел на все это, думал: чего ж это он так рьяно благодарит Иешуа, если Хаим как лежал лежнем на улице, так и лежит, а первые признаки выздоровления появятся только через двадцать четыре часа? Если бы удалось сделать ему нормальную инъекцию, то тогда парень ожил бы уже к вечеру, а так - через сутки, не раньше. Верит, видать, папа Рувим в чудесное исцеление сына волшебником из Назарета.

Безымянный тем временем отложил пустую миску, хлопнул себя обеими руками по животу и громко произнес:

– Ну, раз дело сделано, нам пора отправляться назад. Поднялся, подошел к Рувиму, потянул за одежду: поднимайся, мол, пошли. Слегка поклонился Иешуа и Марии:

– Спасибо вам за все...

Рувим посеменил за ним, по-прежнему бормоча маловнятные благодарности.

Деловой мужик, подумал о его спутнике Петр. Интересно, на предстоящем пути, сотканном почти сплошь из чудес и волшебства, часто ли будут попадаться такие вот непробиваемые персонажи? Чудо? Хорошо! Мертвый воскрес? Замечательно! Пойдем - поедим... А может, к чуду так и надо относиться - по-потребительски, буднично?

Петр вышел из дома. Иешуа встал рядом. Впереди, метрах в трехстах уже, брели трое. Именно так - брели. Никто никого не нес. Лишь двое старших легонько поддерживали третьего, который пока неуверенно, но вполне самостоятельно передвигал ноги. И было предельно ясно: он дойдет...

– Почему ты ему запретил говорить об излечении сына? - поинтересовался Петр.

– Чтобы он немедленно всем об этом рассказал, - усмехнулся Иешуа. - Народ прост: чем страшнее запреты, тем слаще их нарушать...

Ну и что ж, что Петру это показалось довольно циничным? Ученик хотел известности, искал ее, а способ достижения - куда как безобиден. Маленькая хитрость...