Место покоя Моего

... Петр услышал, а точнее, это вломилось ему в мозг: что? как? почему?..

Все, бывшие в этот момент возле могилы, задали себе эти немые, но очень для Петра громкие вопросы. Даже не себе, а своим глазам. Но увиденное было реальностью - в проходе, чуть пригнувшись, стоял ч amp;ловек, целиком, с головой, замотанный в белую ткань, пропитанную маслом, - так обычно хоронят здесь покойников. На полсекунды в сознании каждого появилась суперкрамольная мысль это сам Иешуа, обмотавшись покрывалом, стянутым с мертвеца, решил так пошутить. Но назаретянин с довольной улыбкой возник в проходе следом за человеком в белом, чуть подтолкнул его в спину - иди, мол, нечего тебе здесь делать больше.

Лазарь - то есть тот, кто, по идее, должен быть Лазарем, - сделал несколько шагов вперед, споткнулся, схватился за камень, чтоб не упасть. Иешуа позади хлопнул себя ладонью по лбу - вот ведь не сообразил! - и со смехом стянул материю с головы человека.

Все это время наблюдавшие сие странное действо не проронили ни звука, но теперь, когда в вышедшем из могилы они узнали Лазаря, поднялся крик, началась паника, кое-кто развернулся и пустился наутек. Мария и Марфа плакали молча, глядя на воскресшего брата, как на... чудо? Да, чудо и есть. Остатки сомнения еще пытались возразить, что это не Лазарь, а заранее посаженный в могилу человек, похожий на их брата, и все это - не более чем издевательский розыгрыш злого Иешуа, но эти мысли стремительно исчезали. Перед ними был действительно их брат. Настоящий. Бледноватый, конечно, да и глаза слегка ошарашенные, но ведь оно и понятно - полежи-ка в могиле четверо суток!

Иешуа, легонько поддерживая Лазаря за руки, свел его вниз, к сестрам, взъерошил ему волосы, улыбаясь, сказал:

– Ну, что, неплохо сохранился? Не испортился?

Марфа осторожно дотронулась до лица брата, который до сих пор не проронил ни единого слова.

– Лазарь... Брат... Это ты? - Женщина не верила тому, что видит.

– А кому... - сказал Лазарь хрипло. Откашлялся. - А кому ж еще быть, как не мне?

– Брат! - Теперь уже Мария бросилась на него с объятьями, стала разматывать белое полотно, облепившее Лазаря, вытирать ему тело краем своего платка.

Петр, наблюдая эту мелодраматичную картину, не забывал проверять эмоциональный фон учеников Иешуа и в который раз попытался услышать самого Машиаха. Это, конечно, не удалось, а мысли ребят отчетливо улавливались. Странно - никакого удивления. Будто так и должно быть. Та самая гордость за своего Учителя - есть, удовлетворенность от выполненного дела - тоже имеется, но восхищения, шока, восторга - ничего такого нет. Будто они уже привыкли к причастности чудесам, творимым Машиахом, и воспринимают воскрешение Лазаря просто как очередной успешный эксперимент. Похоже, промыл ты им мозги, Иешуа, прежде чем приблизить к себе. А может, оно и правильно - лишние эмоции могут повредить в решающий момент.

А театр между тем продолжался.

Марфа и Мария повели брата под руки домой, щебеча наперебой всякую всячину, начиная от того, как они по нему скучали, заканчивая тем, что дома много еды. Лазарь рассеянно кивал головой и все оглядывался на Иешуа - идет ли тот следом? Интересно, понял ли он, что с ним произошло?..

– Пока нет. - Иешуа, как всегда, внезапно ответил на мысленный вопрос расслабившегося Петра. - Пока не понял, но я ему еще объясню. Ему нужно время. Иешуа явно был доволен собой.

– Завтра пол-Иудеи заговорит об этом, как ты думаешь, Кифа?

Петр кивнул:

– Точно. А послезавтра - вся Иудея. А еще через пару дней об этом узнает первосвященник, и вот тогда у нас начнутся проблемы.

– Ну, к этому времени мы уже будем почти дома. Хватит, Погостили в Иудее и будет. Пора домой. Там еще немало дел. Ты готов, Кифа?

– Всегда готов, Иешуа.

Как юный пионер, добавил он мысленно, не блокируясь, - пусть Машиах в очередной раз удивится странным мыслям странного человека.

К Иешуа подбежала Мария, ничего не говоря, упала перед ним на колени, опустила голову, обняла ему ноги.

– Ну, Мирьям, перестань. Что ты, вставай! - Иешуа попытался высвободиться.

– Иешуа, прости нас, неразумных, пожалуйста, прости! - Женщина перевыполняла дневной план по слезам - лицо. ее опять было мокрым.

– Да о чем ты говоришь, Мирьям? Я знаю, как тяжело начать верить. - Иешуа присел перед ней. - Но теперь-то у тебя сомнений нет?

– Нет, Иешуа, нет! Я думала, что...

– Я знаю, о чем ты думала. Не надо, не рассказывай. Иди к брату, ты ему сейчас нужна - у негомного вопросов, постарайся на них ответить. А мы скоро подойдем, хорошо?

– Да, Иешуа, приходи! И друзей своих бери. Мы устроим праздник. Иешуа, спасибо! - Мария плакала и смеялась одновременно, размазывала по пыльному лицу слезы.

– Не за что. Иди, Мирьям, мы скоро. Женщина, шепча благодарности, попятилась, а Иешуа махнул ей рукой:

– Да иди же, смешная...

И тут же обратился ко все еще стонущему Андрею:

– Где больно, Андрей?

Петр облегченно вздохнул - все, еще одно маленькое чудо, и хватит на сегодня. И так денек выдался напряженный.