Место полного исчезновения: Эндекит

Ольга поразилась до глубины души.

„Вот, кобель, — подумала она, разозлившись, — гарем решил маленький у себя устроить“.

— Старая стала? — понимающе ухмыльнулась она.

— Постарше тебя, конечно, — задумался о последствиях майор, — но ненамного. Местная.

— Из этого поселка? — удивилась Ольга.

— Дура! — рявкнул на нее майор. — Ты не перебивай меня, а слушай.

— Слушаю, гражданин начальник! — вытянулась Ольга.

— Местная — это значит, что из местной народности — то ли эвенка, то ли тунгуска, то ли бурятка, то ли алтайка. Ясно?

— Не тупая! — обиженно откликнулась Ольга.

— Предупреждаю, — нахмурился майор, потому что сомнение посетило, не верил он в способность Ольги ухайдакать Дарзиньша, вернее, верил, но сомневался, что Ама это допустит. — Эта чучмечка — колдунья!

Ольга легкомысленно рассмеялась.

— А я ночью колдунья! — гордо заявила она. — Ночная колдунья всегда дневную переколдует.

— Я бы на твоем месте поостерегся! — предупредил майор. — С шаманами надо держать ухо востро. А она, говорят, лучшая шаманка края.

— Я расколдую начальника! — пообещала Ольга.

— „Не хвались идучи на рать, а хвались идучи с рати!“ — пошутил майор и повернулся, оставив Ольгу.

Она крикнула ему уже вдогонку:

— Так вы же меня, не проводили до дома начальника!

— Иди вдоль забора к воротам, за ними увидишь и большой дом „хозяина“, — не останавливаясь, сказал майор и исчез за ближайшим поворотом.

Ольга отправилась вдоль каменного забора и вскоре набрела на ворота с калиткой. Калитка была открыта, она вошла в нее и пошла прямо в дом, который ей, кстати, очень понравился.

А из окна за ней уже пристально наблюдала Ама.

„Смерть „хозяина“ идет! — сразу же считала она сигнал тревоги. — Красивая смерть! „Хозяин“ берет не по себе ношу. Эта не будет высчитывать приливы энергии и отливы, чтобы не перепутать дни, когда „хозяину“ можно иметь женщину, когда нельзя, она будет брать то, что ей не принадлежит, а ослепленный ее молодостью и красотой хозяин не сможет ей ни в чем отказать. Шайтан!“

Ольга смело вошла в дом Дарзиньша и, открыв из сеней дверь, ведущую в горницу, сразу же встретилась взглядом с Амой.

Ольга сразу же оценила и своеобразность красоты Амы и ее относительную молодость, но она поняла и самое главное: „хозяин“ не любит Аму, она умнее Дарзиньша во много раз, а мужчины любят женщин глупее себя или хотя бы одного уровня, не выше. И решила, что одолеет эту шаманку легко.

— Двум медведицам в одной берлоге тесно будет! — заявила она вместо приветствия. — Одной придется уйти!

— Какая ты медведица! — усмехнулась Ама. — Ты — комнатная ручная сучонка! Я не хочу с тобой бороться за „хозяина“. Ты — его блажь и временное увлечение. Но ты не думай, что сможешь меня отсюда выжить. Твое дело — ублажать „хозяина“. И беречь его! Если он заболеет — ты умрешь!

Ольга сплюнула на пол в сторону Амы и прикинула: сразу же ей ввязаться в драку или все же подождать с разборкой немного, вдруг это не понравится „хозяину“ и он отправит ее на тяжелые работы.

— А если я поставлю вопрос ребром: я или ты? — спросила она заносчиво. — Как по-твоему, кого он выберет?

— Он тебя, сучку, отправит сразу сучкорубом работать, там ты будешь иметь много мужиков! — нахмурилась Ама, и Ольга сразу же почувствовала прилив такого жуткого страха, что зареклась и намекать „хозяину“ на возможный подобный вариант.

„Пусть сам решает! — подумала она. — Мужиков трудно понять“.

Надо было сначала зарекомендовать себя в постели, а уж потом, когда ублаженный „хозяин“ настолько будет в твоей власти, что можно будет веревки из него вить, то вот тогда и наступит миг расчетов с колдуньей, шаманкой.

— Остановимся на варианте! — засмеялась Ольга. — Ты — медведица, а я — комнатная собачонка. Как ты выразилась — сучонка. А ты, действительно, шаманка? — неожиданно для себя спросила она.

Ама пристально всмотрелась в соперницу. Она, правда, не считала ее соперницей, но так будут считать все в поселке, а потому она так ее мысленно называла. Было в ней какое-то черное пятно. Ама высчитала Ольгу мгновенно.

„Кто-то ее уже направил на „хозяина“, очень умело и нагло, — подумала она. — И я знаю, кто это ее направил“.

— Я знаю, кто тебе сказал, что я — шаманка! — сказала она, продолжая пристально смотреть на Ольгу.

Ольга все еще стояла в дверях, не рискуя войти. Она боялась Амы.

— Входи, что застыла в дверях? — сказала ей Ама.

Ольга робко вошла в комнату и села на ближайший стул, ноги ослабли.

— А ты гадать умеешь? — прикинулась дурочкой Ольга.

Это у нее всегда хорошо получалось. Мужиков, во всяком случае, она обманывала запросто. Но теперь перед нею была опытная и мудрая женщина, которая видела ее насквозь. Ее обмануть было невозможно.

— Гадают гадалки, — усмехнулась Ама, — гадают колдуньи! А ночная колдунья всегда дневную переколдует.

Ольга, услышав свои собственные слова, сказанные ею столь еще недавно майору, побледнела.

— А ты кто? — испуганно спросила она.