Место преступления

Тем временем мы выжидали, пока уляжется пыль, поднявшаяся из-за того, что она слишком резко отдернула шторы. Одна, наполовину сорванная, тоскливо повисла, частично закрывая окно и маячащий вдали силуэт Дворца науки и культуры — пресловутой сталинской высотки. Предложить незваной гостье мне было нечего, и посему я ждал ее реакции. Я мог бы попробовать себя в роли гостеприимного хозяина, но тот факт, что я ее не приглашал, несколько усложнял наши взаимоотношения. Откуда она взялась? Чего ищет? Зачем отдернула шторы и почему глядит на меня, прищурившись, в щель между бумажным платочком и челкой, — эти вопросы роились у меня в голове среди прочих типа: «зачем мы существуем?», «куда оно все катится?» и «что случилось с моим последним пивом?».

— Невероятно, — изрекла наконец девица, открывая лицо, чьи приятные черты искажала брезгливая мина. — Твой дядюшка не соврал. Я-то думала, он преувеличивает, а оказывается, смотрит на тебя сквозь розовые очки. Думала, он осыпает тебя бранью, но теперь вижу, что это были ласковые слова.

— Я на него не в обиде. А как ты здесь оказалась?

— Твой дядя дал мне ключи.

— Ловко, — поразился я и неопределенно повел рукой в сторону пустых бутылок: — Выпить хочешь?

Проигнорировав мое предложение, девица сообщила:

— Есть задание. Встречаемся через двадцать минут в парке на первой свободной лавочке. Если не придешь, ты исключен из команды. Ждать не буду ни секунды. И еще: ты должен выглядеть по-другому. — Повернулась и ушла.

Она явно не шутила, и я понял: лучше сделать все, как она говорит, хотя я представления не имею, кто она такая и о чем вообще речь: я ведь давно уже исключен отовсюду, откуда можно исключать, кроме, разве что, избирательных списков (если только в этой сфере еще не усовершенствовали законодательство).

Я мгновенно вскочил со стула, в два прыжка влетел в ванную и схватил карманное зеркальце, лежавшее на умывальнике на случай, если мне захочется побриться и аккурат будет чем. Чем побриться аккурат не было, поэтому я просто подрезал ножничками бороду и погрыз кусочки засохшей пасты, чтобы освежить дыхание, а в ванну тем временем лилась благоухающая хлоркой вода. Время подгоняло. Я быстренько окунулся в ванну, как в крестильную купель, и, стягивая на ходу мокрые подштанники, рванул к шкафу.

Девица явно имела в виду маскировку. Меня это не удивило: ремесло частного детектива (которое я практикую не слишком прилежно) подобно ремеслу актера с той лишь разницей, что синяки чаще всего настоящие. Возможно, следовало бы упомянуть про открытые переломы, кровь из носа и сотрясения мозга, но, честно говоря, ничего такого со мной не случалось с тех самых пор, как я перестал играть с ребятами во дворе. Сменив футболку с добрым разбойником Румцайсом на футболку с его сыночком Циписеком[12], я обернул чресла килтом, который мне подарила когда-то на День мундира тетушка Дзержищав. На самом деле, это была ее старая юбка в шотландскую клетку… но сейчас не время вспоминать старые обиды. Сунув ноги в потрепанные сандалии, я выбежал из дому, не забыв запереть квартиру (моих соседей или их гостей вряд ли остановят угрызения совести и нравственные нормы — вынесут все, что пролезет в дверь). Кстати, должен сказать сразу, что, помимо скромной утвари, безнадежно отставшей не только от самых современных трендов, но и от каких-либо трендов вообще, у меня имеются два предмета, всецело подчинившие себе мой разум и все органы чувств: это компьютер и модем, чья бесперебойная работа при полном игнорировании телефонных счетов — тайна, неизвестная никому.

Когда я выскочил на улицу, движение, свет и звуки, не говоря уже о смраде выхлопных газов, полностью парализовали мои органы чувств, привыкшие к минимуму внешних раздражителей. Впрочем, я скоро заметил мокрые голые стволы, вспомнил, что живу напротив парка, и бросился через дорогу, нарушив все правила движения и создав пробку от Жолибожа до Урсынова, после чего со всех ног рванул на поиски лавочки с девицей, навестившей меня семнадцать с половиной минут назад. Когда я обнаружил мою гостью, укрытую темно-синим зонтом, на скамейке, притаившейся в зарослях облетевшего кустарника, она уже собиралась уходить. Мой вид не вызвал у нее энтузиазма, скорее наоборот. Сначала на лице ее отразилось потрясение, а затем нечто, что я назвал бы омерзением, если б относился к себе чуть менее благосклонно.

— Твой дядя забыл добавить, что ты идиот, — прошипела она. — Какого дьявола ты напялил юбку?

— Я думал, речь идет о маскировке, — ответил я, и это была чистая правда: я вообще никогда не лгу без необходимости.

— У тебя не иначе как с головкой плохо. По-твоему, за нами кто-то следит? Если не способен отличить реальность от бредовых фантазий, лучше так сразу и скажи.

И откуда она так хорошо меня знает? Я понял, что, если хочу исправить свой имидж, надо срочно начинать лгать.