Место преступления

— Целехонькая. Все на месте. Дедок, видно, о ней заботился.

— Шины почти спущены.

— Ничего страшного. Воспользуемся эффектом внезапности. Достаточно выехать на дорогу, а там стопорнем кого-нибудь и доедем до Варшавы.

Я не позволил ослепить себя простотой этого замысла.

— Ты правда думаешь, что здесь есть бензин? — спросил я, чтобы не тратить время на споры.

— Здесь есть всё, — ответила Розалия с неколебимой уверенностью.

Я обнаружил множество доказательств сей беспримерной веры, кроме, ясное дело, бензина. Шум за дверью возобновился. Дед с соседями бежали нас убивать. В возгласах, которыми они обменивались, разогревая себя перед битвой, угрожающе возникла тема нашего погребения.

— В моих помидорах! — настаивала соседка.

— Моим поросяткам! — вопил сосед.

— Твоим поросяткам уже достался тот хмырь, который хотел для Евросоюза наши гектары мерить! — рявкнула разгоряченная соседка.

— Их двое, как-нибудь поделите, — разрешил спор дед, и на висячий замок обрушился первый удар.

— Держись, без боя они нас не возьмут! — Я бросил кочергу на сиденье рядом с Розалией, пытавшейся из путаницы проводов выбрать нужные, и пожалел, что никогда больше не увижу этого фокуса.

— Чего уставился? — заорала Розалия. — Проверь, что в том бидоне у выхода!

— Свежие яйца? Масло? Козье молоко? — спросил я, но послушно заглянул внутрь. В бидоне был бензин. Я не стал играть в «найди воронку», выплеснул все в бак и запрыгнул в машину. В тот же миг под одобрительные вопли соседки рухнул последний висячий замок. Ворота распахнулись настежь. В проеме стояли трое победителей: дедок с тяпкой, сосед с пилой и соседка с топором. Вокруг них вертелась рыжая шавка.

— Вылезайте, гады! — рявкнул сосед.

От этого крика содрогнулось все содержимое гаража. «Варшава» завелась и рванула вперед, словно хорошо знала границы саспенса. Сосед, соседка, дедок и собака бросились врассыпную. Машина, завывая и кашляя, выехала на захламленный двор. В самую последнюю секунду топор, брошенный соседкой, воткнулся в крышу над нашими головами.

— Варвары! — рявкнула Розалия. — Поднять руку на раритет экстра-класса!

Героическая «варшава» высадила ворота и выскочила на грунтовку. Розалия, проделав лихой маневр, направила автомобиль к шоссе.

Машина выехала на основную дорогу и, хлюпая дырявыми покрышками, повернула в сторону Варшавы. Мы подскакивали так высоко, что топор мог врезаться в голову, поэтому я втащил его внутрь. Розалия раскраснелась от воодушевления. Я раскраснелся от нервов. С чудесами отечественного автомобилестроения я был знаком исключительно благодаря служебному «фиату» дяди, которого таким образом наградили за годы безупречной службы, безграничной преданности, безмерной изобретательности и беспримерного рвения при исполнении обязанностей. Для него эта машина символизировала золотой век спецслужб, для меня — полярную ночь детства. Когда «фиат» (с шофером) первый раз остановился под нашими окнами и соседи поняли, где работает дядя, они запретили детям со мной водиться. С тех пор я никогда не был салочкой и пятнашкой. Никто не запирал меня в подвале, никто не обзывался «подкидышем» и «ублюдком». С той минуты я всегда был один. Позже я убедился, что таких, как я, довольно много. Некоторые выросли вполне нормальными людьми. Один даже стал президентом. Но это уже совсем другая история. А наша история тем временем неслась на «варшаве» в сторону столицы. Через каких-то два километра у нас оторвался тормоз. Через пять — крыша свернулась в трубочку, как на консервной банке, и полетела в придорожные кусты. Еще через четыре километра мотор начал чихать, машина проехала последний километр и заглохла. Розалия не позволила бросить «варшаву» посреди шоссе, и мне пришлось толкать ее, чтобы закатить в лес, а потом помогать Розалии устраивать маскировку из веток, прелой листвы и одной дохлой лисицы. В Варшаву мы вернулись уже в сумерках, но, тем не менее, произвели немалый фурор в окрестностях торговой галереи, вылезая из последней — четвертой или пятой из подбиравших нас — машины.

— Идем к тебе. Я должна привести себя в порядок, — сообщила Розалия. — Только ни на что такое не надейся. Даже и не пытайся. Завершим наше знакомство, как бы это сказать, нейтрально.

Я понял, что она из свойственного женщинам духа противоречия предлагает мне интимное приключение, и, хотя в волосах у нее запутались шишки, лицо было забрызгано грязью, а от одежды попахивало падалью, я не из тех, кого смущают подобные мелочи.

Глава 9. Такой холодный Май