Место преступления

Стук послышался снова, на сей раз громче, настойчивее. Я схватил одеяло и закутал Иво Мая до подбородка, надеясь, что выиграю так немного времени, а сам спрятался в шкаф. Пол был чуть наклонный, и дверцы за мной закрылись, оставив узкую щелку — ровно такую, чтобы я мог наблюдать за тем, что происходит снаружи. Едва я там устроился, в комнату вошла Серая Мышь. Никак иначе назвать ее было нельзя. Это была на редкость непримечательная особа, без единой черточки, благодаря которой могла бы запечатлеться в мужской памяти. Среднего роста, со среднего размера бюстом, волосы ни длинные, ни короткие — о цвете я даже не говорю. Наряд делал ее похожей на неряшливую, несколько старомодную секретаршу, а большие дешевые очки придавали лицу выражение наивности и легкого испуга.

Девушка огляделась. При виде Иво Мая, чье лицо с идеально правильными чертами, еще совсем недавно такое пустое, теперь, изборожденное следами страданий, стало почти прекрасным, Девушка-Мышь поправила очки и обреченно вздохнула. Подошла к убитому, приложила ему два пальца к шее, после чего откинула одеяло и устремила взгляд на нож в животе. С минуту она как будто размышляла, а потом вытерла рукоятку своим шарфиком цвета мартовской слякоти. Проделав это, она оставила покойника и переключилась на комнату. Вынула из сумочки перчатки, надела их и принялась не без сноровки рыться в бумагах, которые лежали на столе, под столом, на кровати, под кроватью, на подоконнике и еще в нескольких местах. Почти сразу же она наткнулась на «Признание Эвелины», однако пролистала рукопись без всякого интереса и положила на место. Судя по решительности, с какой она заглядывала в мусорную корзину и под кресло, под палас и под батарею, за кровать и под кучку грязных носков, я не тешил себя иллюзиями, что мое присутствие останется незамеченным. Однако прежде чем очередь дошла до меня, раздался телефонный звонок. Девушка вытащила мобильник, выслушала, что ей сказали, и буркнула без особого энтузиазма, слегка картавя: «Хогошо». Убрала телефон, огляделась, подошла к шкафу и открыла дверцу.

Я был к этому готов психологически, но не вербально, поэтому следующие несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, она в панике, я — немного растерянно. Когда я наконец собрался с силами, чтобы вылезти и что-нибудь сказать, Серая Мышь захлопнула дверцу у меня перед носом и выскочила из комнаты. Я двинулся за ней. В коридоре она внезапно исчезла в одном из боковых помещений. Не успел я туда добежать, как на меня налетела пожилая тетка — одна из тех отважных дородных валькирий, которые в своем шествии по миру сметают все, что встает у них на пути.

— Смотри, куда идешь, молодой человек! — рявкнула она, обрушив мне на грудь свой бронированный бюст. Излишняя вежливость не позволила мне защищаться, а потому я выждал, пока она изольет свой гнев и отчалит к иным портам, краем глаза наблюдая за дверью, за которой скрылась девушка. Там была кухонька с одним-единственным выходом. Когда я к нему подлетел, Серая Мышь как раз выходила. Я схватил ее за руку, но она умудрилась выскользнуть. На лестнице я ее обогнал и, выждав, пока она миновала проходную, спросил вахтера, кто эта прекрасная дама. И выяснил, что это новый соцработник, а я либо слепой кретин, либо слепой крот. Поблагодарив вахтера за информацию, я выскочил наружу и поймал Мышь перед общежитием.

— Караул! — завизжала она. — Грабят! — А точнее: «Ка’аул! Г’абят!». Потому что с перепугу полностью утратила способность выговаривать «р».

Было уже совсем темно. Мимо нас прошмыгнули несколько бледных теней, скорее всего, студентов, а из бара напротив выглянула пухленькая дамочка и тут же юркнула обратно. Улица опустела. Однако не стоило исключать, что кто-то, надежно укрытый от моего взора, схватит в приливе отваги мобильник и позвонит в полицию.

— Не валяй дурака, женщина, — быстро сказал я. — Я всего лишь хочу поговорить о книге.

— О чем поговорить? — Она уже справилась с «р» и перестала вырываться.

— О том самом, — ответил я. — Я знаю здесь неподалеку тихую забегаловку. Ну что, поболтаем?

На ее лице отразилась трагическая нерешительность, как написала бы Халина Ментиросо. Наконец она кивнула. Возможно, Серую Мышь убедила моя презентабельность, неотразимо действующая, насколько я знаю, на женщин такого типа. А может, очаровала решительность — одно из обширного диапазона моих суперменских качеств. Так или иначе, я покрепче сжал ей локоть, на случай, если моя мужественность окажется не столь магнетической, как я уповаю, и потянул девицу за собой.