Место преступления

— Атмосфера накаляется! — нервно бросила Розалия. — Если у вас есть какие-нибудь идеи, не стесняйтесь — делитесь: не думайте, будто у меня найдется что-то получше. Я еду куда глаза глядят, только чтобы успокоиться. — Сказав это, она с диким скрежетом затормозила, открыла окно и обматерила старушку, выскочившую прямо из-под капота.

Я предположил, что нам следует поехать к Анетке и там поискать чего-нибудь, за что можно зацепиться: следы похищения, сообщения на автоответчике, записи в блокнотах, исполненные драматизма воспоминания соседей. Поскольку Алина знала, где живет Анетка, мы, ни секунды не медля, поехали туда, оставив на «зебре» онемевшую старушку и рыжий палантин, еще минуту назад бывший упитанной таксой.

Не прошло и получаса, как мы очутились в Анеткином поселке, который стоял в чистом поле прямо у шоссе и, по словам Алины, считался элитным. То, что на первый взгляд казалось небольшим городком, складывалось из дворов, замкнутых домами, оградами и въездными воротами, у которых сторожа в стеклянных клетках охраняли элитарность тысячи жителей, почти бессчетного количества бетонной плитки и двух полосок газона. Тут до меня дошло, что без подходящего предлога наша живописная группа туда не проникнет. Но прежде чем я успел его придумать — не сомневаюсь, что рано или поздно мне бы это удалось, — Алина объяснила, что знает все коды, поскольку прибирается у женщины, которая живет над Анеткой.

— Какое удачное совпадение, — пробормотала Розалия.

Я же начал подозревать, что мы, как дети, позволили заманить себя в ловушку. Однако вслух ничего не сказал, зная, что у меня всегда возникает такое ощущение в элитных поселках и что это проявление скорее моей социальной неадаптивности, нежели исправно работающей интуиции.

Оглянувшись направо, налево и назад и не обнаружив ничего, вызывающего опасение, мы преодолели ворота, тротуар, входную дверь, а затем (я с Алиной на закорках) два лестничных марша и оказались у двери Анетки Гарцовник. Я хотел воспользоваться отмычкой, но для начала нажал на ручку. Она не оказала сопротивления, и мы, исполнившись самых дурных предчувствий, вошли внутрь.

Новехонькая квартира Анетки Гарцовник, обставленная новехонькой мебелью, была здорово запущена. На полулежал толстый слой засохшей грязи, с потолка свисали фестоны паутины. Прихожая вела в гостиную, где, помимо дивана, двух кресел и столика, украшенного окаменевшим полумесяцем пиццы, стояли гигантский телевизор и непонятное растение, которое при жизни, вероятно, было драценой. К гостиной примыкала кухня в современном дизайне, не запятнанная следами готовок и влажной уборки. Сразу за ней — и одновременно по другую сторону прихожей (ибо квартира имела круговую планировку) — находились две спальни и ванная. В последней я немного задержался, а когда вышел, увидел Алину и Розалию, застывших как зачарованные на пороге одной из комнат.

На двуспальном матрасе, обрамленном венцом пустых бутылок, лежала анорексичная девица с прямыми черными волосами, в желтых трусиках-бикини и розовой футболке с черепом. С виду лет двадцати, хотя разница плюс-минус пять лет меня бы не удивила. Острые коленки, ногти, покрытые темно-синим лаком. Полуоткрытый рот, слегка выступающие зубы.

Девица похрапывала во сне.

Я вопросительно посмотрел на Алину.

— Это Анетка, — с нежностью объяснила она.

— Прекрасно! — обрадовалась Розалия. — Теперь едем за книгой.

— Приношу вам свои глубочайшие извинения, но никакой книжки у меня нет, — ответила Алина с непритворным раскаянием.

— Ах ты, корова строптивая! — Розалия нервно потянулась за шприцем. И ничего не нашла.

— Сорри, Розалия, я вынужден был его у тебя забрать, — сообщил я. — Только что опорожнил его в унитаз и выбросил в вентиляционное окошко. Послушай, зайка… И брось бутылку… Я сделал это ради нашего блага. — Уклонившись от удара, я схватил Розалию за запястья. — Я этой женщине верю. Книги у нее нет. Она нас одурачила, чтобы мы нашли ее племянницу, а точнее — внебрачную дочь. Перед нами Анетка, дочка Алины, внучка Анели. Я не ошибся, пани Пофигель?

— Бог, слава Богу, не дал мне больше детей, — всхлипывая, сказала Алина. — Когда я ее родила, я была нищая и одинокая. Поэтому отдала мою дочурочку старшей сестре, у которой уже были муж, работа и квартира. Халина считала, что я буду дурно влиять на Анетку, и запретила мне с ней встречаться. Она, конечно, в чем-то была права. Ну каким примером для этой девочки могла стать я, простая женщина, которая не отличает герменевтики от эвристики и засыпает на Бергмане? Но я же мать, я все равно старалась постоянно быть рядом с Анеткой, а точнее — с Дженнифер, ведь я ее именно так хотела назвать, уже и не помню почему… Я работала уборщицей во всех школах, куда она ходила.

— Увели ее из-под носа полиции, привезли сюда, потратили массу времени — и чего ради? Чтобы выслушивать мелодраматический бред? — психанула Розалия. — Мы в тупике, больше никаких следов. И куда теперь? Кто нас водит за нос? Куда еще вломиться, чтобы отыскать эту чертову книгу?