Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях

Самые тяжелые травмы приходятся на ладони, когда жертва хваталась за лезвие. Они – свидетельство того, какой ужас испытывала жертва и как отчаянно боролась. Безжизненное тело этого передать не может, но мертвецы все же умеют рассказывать истории.

Бывают и случайные травмы, но тогда место преступления должно подсказать нам, что произошло. Такие травмы зачастую связаны с работой: жертву может травмировать оборудование или механизм; иногда – с алкоголем: например, жертва может разбить стеклянную дверь или порезаться битым стеклом или разбитой бутылкой. Смерть происходит от потери крови при разрезах артерии или повреждении внутренних органов.

Меня всегда поражает, когда сторона защиты пытается вкрутить историю о «почти несчастном случае», когда речь идет о смертельном исходе: «Мой клиент всего лишь стоял на остановке с ножом в руке [ну да, наверное, ногти чистил], когда этот человек появился из ниоткуда, налетел на моего клиента и сам упал на нож». Господи, вот это да, а вы ведь всего-навсего стояли себе спокойно на остановке, автобуса ждали, да?

Думаю, я бы тоже негодовала, если бы меня обвинили в убийстве при таких обстоятельствах. Но мы в центральном суде, и я поклялась говорить только правду. Здесь нет места легкомыслию, и я, как непредвзятый свидетель, должна изложить любые версии произошедшего, какими бы абсурдными они мне ни казались. А там уж пусть присяжные решают, могло ли все случиться так, как я говорю. Мое дело – понять, способно ли определенное действие (или серия событий) привести к тем ранам, которые я наблюдала при вскрытии. И решить, убийство это или несчастный случай.

Мой ответ в суде при рассмотрении дела с точки зрения обвиняемого будет зависеть от места расположения, количества и направления ранений. Но мне важно понять, можно ли нанести повреждение тем способом, который описывает подозреваемый.

Если перед нами единственное ранение, то его расположение и направление поможет судмедэксперту определить, как относительно друг друга стояли участники инцидента и даже как нападавший держал нож. Могли ли участники столкнуться таким образом, чтобы получилась такая травма, как у погибшего? Если могли, то я говорю: «Да, травма могла быть получена таким путем». Кто-нибудь недоуменно вскинет бровь! Но мы всегда предупреждаем: например, нож должен быть очень острым, и его нужно было очень крепко держать, чтобы он не отклонился. Впрочем, мы должны полагаться на законы физики и учитывать силы обеих сторон конфликта. И даже в этом случае на вопрос «хватит ли именно этой силы, чтобы лезвие вошло в тело» я ответить не могу.

В литературе удивительно мало сказано о динамике ножевых ранений. Профессор Бернард Найт провел несколько экспериментов, чтобы узнать, сколько силы необходимо, чтобы лезвие вошло в тело. Эксперименты повторили и его преемники, однако оборудование тогда было довольно примитивным, а результаты оказались ненадежными. Обычно я ориентируюсь на своих американских коллег, но они проводили мало исследований относительно ножевых ранений, потому как основная проблема в США – огнестрельные ранения.

Чтобы проверить гипотезу о «случайных» ножевых ранениях, когда жертва якобы налетает на нож, мы с коллегой, Майком Кертисом, обратились на факультет машиностроения Дублинского колледжа при университете. Главу факультета, профессора Майкла Гилкриста, так заинтриговала наша проблема, что следующие несколько лет один из его студентов занимался исследованием того, как можно определить силу, необходимую, чтобы лезвие прорезало кожу и мягкие ткани. Результатом обширной экспериментальной работы стала формула, которую можно было использовать для определения силы, необходимой для проникновения в тело любого ножа. Нам, разумеется, все объяснили на пальцах, потому что знаниями в таком научном деле мы не блистали.