Место преступления – тело. Судмедэксперт о подозрительных смертях, вскрытиях и расследованиях

Мне повезло: я знала профессоров Адамса и Грэма и успела поработать с ними. Когда я пришла в судебную патологию, их исследования еще не были завершены, и мне приятно быть причастной к их открытию, что диффузное аксональное повреждение может быть результатом простого падения – человек падает на землю, и не обязательно, что его кто-то толкнул или сбил. До того момента случаи с такой черепно-мозговой травмой рассматривались как потенциальное убийство. Теперь же мы должны признать, что такую травму можно получить и случайно.

Невозможно приготовить омлет, не разбив яиц, – так же обстояло дело и с исследованиями того времени. Органы сохранялись и отправлялись специалистам, чаще всего кардиологам и невропатологам. Когда кто-нибудь умирал в больнице после длительной болезни, эти смерти обычно тщательно расследовались. Персонал больницы всегда знал, как функционирует (или нет) каждая клетка в теле. Врачи ставили диагнозы и отвечали на все вопросы о пациенте, они всегда знали, когда наступит смерть, хоть и не желали этого. Другое дело, когда смерть наступала неожиданно или ее причину нельзя было определить. До появления продвинутых технологий диагностические инструменты даже в руках искусных профессионалов не могли ответить на все вопросы о неожиданных смертях.

О таких случаях необходимо сообщить коронеру или генеральному прокурору, которые передадут запрос судмедэксперту, чтобы тот установил причину смерти. Расследование могло включать в себя консультации с экспертами и изъятие органа из тела покойного для дальнейшего исследования.

Когда смерти расследуются коронером или прокурором, у семей не требуется брать согласие на изъятие органа, однако их должны уведомить, если этот орган остается у специалиста.

В течение многих лет эти специалисты трудились, не покладая рук, чтобы разгадать тайны сердца и мозга. Как только у них появлялась жизнеспособная теория, приходилось проверять ее на животных.

Подобные эксперименты больше не приветствуются в медицинских кругах, но в те дни они помогали нам понять механизм отказа сердца и мозга, особенно когда дело касалось невропатологии и реакции мозга на травму. Жаль, что приходилось жертвовать животными, но в те годы не было достаточно продвинутых инструментов в этой области медицины. Медицина сегодняшнего дня совсем иная. Звучало много разговоров о том, как аппараты КТ и МРТ заменят судмедэкспертов и патологоанатомов. Наверняка так можно сказать о любом враче. Нужно ли нам большее количество аппаратов, чтобы перемещать людей, как на конвейере? Зачем возиться с мазками из шейки матки, когда можно легко запрыгнуть в аппарат? Даже раздеваться не придется. Но технологии не такие уж и продвинутые.

Когда исследования воздействия травм на мозг только начались, предположительный диагноз «диффузное аксональное повреждение» можно было подтвердить только после вскрытия и изучения мозга. А это занимало недели. Мозг нужно было оставить в формалине, тонко нарезать ткань и окрасить специальными красителями, и только после этого мы были готовы объяснить семье, что случилось с их близким и почему он так и не пришел в себя. Тогда и даже сейчас судмедэксперт мог удержать органы или ткани при вскрытии для дальнейшего исследования, если считал, что это поможет установить причину смерти.

К сожалению, многие люди не знают об этом. Когда в Англии стало известно, что при изучении детских смертей судмедэксперты изымали органы без ведома семей, люди подняли шум. Это привело к изменениям в подобной практике по всей Великобритании и Ирландии, и теперь семьи полностью информируют об изъятии органов, после чего у них есть выбор: по завершении расследования они могут забрать орган на захоронение в могиле или для кремации, а могут позволить отделению патологии сделать то же самое у себя. В Дублине есть сад памяти органов, кремированных Управлением государственного судмедэксперта.

Я изымала органы только в тех случаях, когда это было действительно нужно. И у меня редко возникала такая необходимость, так как в Глазго я получила первоклассное образование в невропатологии.