Место, роль и значение религий в современном мире

Понятно, что Будда под ученым понимает не того человека, который считается ученым в настоящее время. Его ученый более глубок, более универсален, более отстранен от житейских дел, от повседневности и, естественно, от каких бы то ни было привязанностей, кроме одной — любви к истине, знанию, к мудрости: «Кто истинно свободен, стряхнув с себя все узы и оковы, кто победил в себе вражду к другим, влечение к внешнему, призрачному, тот, кто освободился от неведения, — тот только истинный ученый… кто, не будучи виновен в том, в чем его упрекают, терпеливо переносит упреки, надругательства, злоключения, у кого одна только сила — терпение, одно только оружие — кротость… кто узнал путь смерти и страданий, сбросил с себя бремя жизни и ничем не порабощен… кто бывает кроток среди враждующих, тих среди буйствующих, бескорыстен среди корыстных, в чьем сердце нет ни ненависти, ни страсти, ни двуличия, ни надменности, в ком все это не держится, как не держится горчичное зерно на острие иглы… кто победил в этом мире все дурное и хорошее, освободился от печали и страданий, погрузился в глубину вечной жизни и остается чистым, покойным и смиренным…»[131] По существу, под ученым Будда понимает человека, достигшего просветления, нирваны, то есть человека, который победил прежде всего самого себя, очистил себя от всех грехов и от всей скверны, стал добрым, кротким, терпеливым, отрешившимся от всех страданий, интересов и вожделений, человека, получившего благодаря своим колоссальным усилиям высшую награду — просветление. По существу, ученый — это идеал человека, каким он становится благодаря учению Будды как величайшего учителя человечества. Важно к этому добавить следующее замечание самого Будды: «Истинные учителя не берут платы за то, чему они учат»[132]. То же самое говорил и Сократ, что он не может брать плату за обучение, ибо это равносильно продать свою душу.

Всех тех, кто учит людей дурному, Будда считает людьми низкими, недостойными, ибо учить дурному — это все равно, что вести людей к верной гибели.

Будда учит, что человек должен постоянно, на протяжении всей своей жизни, размышлять и рассуждать об истине, о мудрости, о добре и о прекрасном: «Истинно сказываю вам: в размышлении рождается мудрость, отсутствием размышления насаждается глупость. Зная оба этих пути — путь жизни и путь смерти — делайте так, чтобы мудрость торжествовала»[133]. В конечном счете каждый человек должен выбирать между жизнью и смертью, между преходящим и вечным, между смертью и бессмертием.

Немалый интерес вызывают рассуждения Будды о вопросах религии и веры, и это неудивительно, поскольку эти вопросы касаются самой сущности и самого смысла человеческого бытия и существования. Рассуждения Будды по этим вопросам интересны, глубоки и в какой-то степени самокритичны. Именно поэтому их следует знать.

Касаясь существа этих вопросов, их понимания людьми того времени и тогдашнего состояния религии и веры, Будда, описывая относительность, казалось бы, незыблемых устоев жизни того времени, все полагает весьма относительным, кроме самой веры: «Если и есть истинное сокровище в этом мире, так это — вера. Только когда человек постигнет Вечный Закон, истинный путь жизни, только тогда он получит единственное счастье, единственное благо в мире. Самое сладкое в мире — это истина. Та жизнь, которая прожита в полном разумении и следовании Вечному Закону, только та жизнь и может назваться лучшею»[134].

Будда постоянно ссылается на древних мыслителей и мудрецов, которых он почитает и перед которыми преклоняется, считая их настоящими мудрецами и целомудренными людьми, поскольку они освобождали себя от любых интересов и желаний и жили только стремлением к истине и мудрости. А людей, которые, несмотря на свое моление в храмах и жертвоприношения, остаются обуреваемыми различного рода желаниями, он считает недостойными, ибо они никогда не смогут достигнуть ни истины, ни мудрости, ни веры. Никакие внешние атрибуты не способны очистить человека от его желаний и внутренней грязи, а посему такие люди не смогут войти в вечную жизнь.

Будда предостерегает от каких-либо спекуляций вокруг религии и веры и выдвигает довольно простые максимы: «Первое условие для проведения религии в жизнь — любовь и жалость ко всему живому»[135]. Как выдающийся рационалист, он одновременно утверждает, что ничего нельзя принимать на веру, все надо проверять на личном опыте.