Место третьего (СИ)

Несколько сотен глаз приковано к единственной точке — моему Имени на коже моего Бойца, вспыхивающему, стоит мне только — безо всяких тактильных контактов — активировать нить Связи. Но Doubtless вынуждены опомниться первыми.

— Погнали, — командует вражеская Жертва, и её Боец поднимает руку.

Ну так пристегнитесь покрепче, ребята. Мы вас прокатим с ветерком.

— Рука, несущая страданья, сомкнётся на твоём же горле. Оковы!

О, ну этого я и ждал — как же всё предсказуемо. Но самое смешное, Соби тоже, потому что начинает говорить, не успевает Боец закончить:

— …И дарит жизнь, защиту и покой. Отражение!

— Щит!

Слишком поздно. В горло Бойца вцепляются ограничители. Но второй раз их врасплох застать не удастся. Соби пробует силовую атаку:

— Сила не в том, чтоб врага быть сильнее. Слаб тот, кто страх побоялся познать. Поражение сто процентов!

— Поглощаю! Отклонение.

Заклинание обходит их, растворяясь в пустоте Системы. Жертва ухмыляется, я слышу его негромкое:

— Что он там ему, говорил, дарит? Верни гостинец.

— Жестокости подарки неизменны. Извечно под обёрткой — боль. Она — учитель твой, твоя защита. Покойся с миром!

Слов в заклинании прилично, но само оно молниеносно, как звуковая волна. Боец ещё не договорил, а Соби дёргается, когда на обоих его запястьях смыкаются оковы. Что происходит? Он не пытался защитить меня, значит, удар должен был получить именно я. И ведь били не прицельно по Бойцу, а по нам обоим. Как получилось, что он пропустил эту атаку? Значит, что-то его в ней задело за живое. Ситуация осложняется тем, что атаки пошли ментальные — без использования стихий и подручных средств в качестве оружия. С такими справиться сложнее, особенно если противник поймёт, где твоё слабое место.

А с Соби творится что-то странное, потому что он слегка повернул голову и смотрит… на Ритсу! Губы того плотно сжаты, пальцы вцепились в предплечья, как будто это он сейчас стоит позади Агацумы, а не я. В такие моменты, честно говоря, уже не до игр в «сохрани лицо». Шагаю к нему ближе и шепчу:

— Я с тобой, — и уже громче, чтобы слышали они, но задавая направление для Соби: — Они пластмассовые, они не знают ни истинной боли, ни жестокости. Они вышли на поединок, зная об этом лишь понаслышке. Покажи им, что такое настоящие страдания.

Откровенно говоря, я сильно рискую, потому что что-то в этой теме бьёт и по моему Бойцу, но ведь есть шанс, что достанет и их. Соби встряхивает головой, возвращая взгляд к противникам.

— Ружья. Жерла. Жернова. Жабры сжаты. Режет жилы. Железа скрежет. Поражение!

Это что-то невероятное… Эта, казалась бы, ахинея превращается в настолько фонетически мощную атаку, что накрывает даже меня. Едва-едва, на периферии, но я прямо чувствую и влетающую в тело пулю, и обжигающую лаву вулкана, и нехватку кислорода под водой, и ножевое ранение… И всё это одновременно! Но я — Жертва Соби, меня задевает совсем чуть-чуть, представлять боюсь, как сейчас достаётся Doubtless. Потому что отразить такое невозможно в принципе, и атаку они, конечно, пропускают. Оковы пленят и Жертву, и Бойца, сковывая руки обоим. То ли мне чудится, то ли я действительно слышу со стороны трибун аплодисменты.

Шумно выдыхаю. Соби оглядывается, беспокойно скользя по мне глазами.

— Не отвлекайся на меня. Это приказ! — слова подбиваю ещё и посылом по Связи, чтобы ему и в голову не пришло каждый раз проверять, всё ли со мной в порядке.

— Да, хозяин.

Тоже немного отдышавшись, Doubtless переглядываются. Неужели только сейчас поняли, с кем имеют дело?

Жертва хлопает Бойца по спине, чтобы обернулся, и что-то быстро показывает пальцами. Гадство! Язык жестов. Система коварна тем, что противники слышат каждое твоё слово, даже если ты переходишь на шёпот. Но эти мерзавцы выучились такому вот приёму, чтобы в нужный момент выкручиваться.

«Выслушав» Жертву, Боец кивает и поворачивается к нам, оскаливаясь.

— Агацума! — прицельная атака… Вот ведь дьявол! — Тебе защитой служит только гордость. К чему крепиться перед тем, для кого и так ты обнажён? Чьё лезвие оставит шрамы не на коже, но на сердце. Откройся. Покажи мне боль. Пади!

У заклинания нет рифмы, оно играет только на инверсии и не попадает в ритм, но зато — будь проклято! — в цель.

Боль. Тупая, тягучая, совершенно безнадёжная и нескончаемая, расползается по телу, как нарочно медленно и уверенно. Отвоёвывает у разума нервные окончания и падает к ногам, смыкаясь на щиколотках тяжёлыми ограничителями. Вот и всё, теперь мы оба скованы. Я заставляю себя открыть глаза. Соби, немного покачнувшись, поворачивает голову и опять… опять смотрит на Минами! Да почему?!

Знаю, что теперь всё зависит только от меня. Я обязан предпринять что-то немедленно, причём что-то весьма кардинальное. Сил нам хватит только на одну атаку, и она должна стать последней в этой битве.