Место третьего (СИ)

Томо — добрейшей души мужик, мягкий, флегматичный, понимающий. В смысле, действительно понимающий, а не создающий иллюзию понимания, как обычные психологи. Я в самом начале был его частым гостем. Чияко-сенсей хвалила меня за таланты и хорошую учёбу, но почему-то думала, что мне сложно адаптироваться в новом коллективе. Я ни с кем не поддерживал отношения, сам на контакты не шёл, держался особняком. Вот она и отправила меня к Томо на серию сеансов. Я думал, придётся долго убеждать его, что на самом деле я не псих, я просто… такой. И у меня всё нормально — ну не хочу я ни с кем общаться, потому что они все идиоты, с ними поговорить не о чем, мой пятилетний брат и то умнее. И вообще, просто оставьте меня в покое, я тут буду тихо и мирно учиться, прилежно делать домашнее задание и никого не трогать, поэтому всего лишь прошу о взаимности. Но Томо уже через полчаса сообразил, в чём дело, и ещё посмеялся, когда я рассказал, как Чияко за меня волнуется. Он мне сказал, что парень я точно асоциальный и, предположительно, мизантроп, но при желании вполне могу адаптироваться везде, где захочу — не дурак ведь, понимаю, что людишки обычно не любят тех, кто не любит людишек. Но вот заставить меня захотеть он, конечно, не может, так что даже и пытаться не будет. А поскольку десять сеансов назначено и нам нужно чем-то заниматься, давай, говорит, просто разговаривать. И вот в течение двух с половиной месяцев мы просто разговаривали. Сначала я говорил с неохотой, но потом понял, что он меня вправду слушает, и разговорился. Про семью рассказал; про родителей, которые постоянно ругаются, потому что у папы, похоже, появилась любовница; про брата, про то, как я по нему скучаю и жалею, что Гоура так далеко от дома… В общем, про всё. А он мне в ответ тоже какие-то байки из своей жизни травил. Так и познакомились.

Второй раз меня к нему направили, когда мне было двенадцать. Тогда как раз начались практические занятия — первые бои. С временным Бойцом — в то время какой-то девчонкой, подопечной Ямады-сенсей — нужно было объединяться при помощи прикосновения. А я просто не мог. Меня наизнанку выворачивало, когда она притрагивалась ко мне своими маленькими потными ручками. К концу занятия все остальные пары уже осваивали Систему, а мы всё никак не могли войти. Закончилось тем, что я пообещал сделать над собой усилие, но когда она всё-таки вцепилась мне в пальцы и принялась читать заклинание, не выдержал — и меня просто вырвало на пол. Девчонка обозвала меня извращенцем, расплакалась и убежала жаловаться своему учителю, а мне пришлось снова отправляться к Томо.

Он долго расспрашивал, где мне нравится спать, питаюсь ли я в столовой — питаюсь, конечно, не помирать же с голоду, но очень быстро и мало, — пожимаю ли я руки приятелям, обнимаюсь ли с родственниками — да есть один такой, мелкий, с хвостом. Спрашивал про общественный транспорт, про одежду, про врачей, про общий душ… Потом заключил, что гаптофобии у меня, конечно, нет, но с такой гипертрофированной брезгливостью системному человеку будет нелегко — обмен Силой-то через прикосновения происходит. Но успокоил, рассказал, что был у него несколько лет назад парень с готовым диагнозом: без перчаток из комнаты не выходил — заразиться боялся. Мучился он ровно до тех пор, пока своего одноимённого не встретил. А как встретил, так и забыл, что должен пугаться его прикосновений. С остальными, конечно, всё осталось без изменений, но на Бойца это совершенно не распространялось. Поэтому со мной, скорее всего, так и будет. Когда встречу его и пойму, что это он, сам первым потянусь, и никаких проблем с объединением не будет.

И вот третий раз я у Томо. Злой как чёрт — на эту Гинку, в основном, — поэтому беседа пока не клеится. И вопросы на первых порах стандартные и глупые: про еду, про сон, про стресс в последнее время, про признаки депрессии. Да нет у меня никакой депрессии, у меня Бойца нет! И вот после того, как я выпаливаю нечто похожее, Томо, наконец, откладывает в сторону блокнот и ручку — я ж знаю, что он всё равно там геометрические фигурки рисует, — а это явный сигнал к началу нормального разговора. Я сам принимаю сидячее положение и подгибаю одну ногу под себя.

— Слушай, ну так что всё-таки там, в столовой, случилось? — интересуется он, участливо глядя на меня, как на человека, которого несправедливо обидели.

— Да не знаю я, просто сорвался. У меня такое редко бывает, сам знаешь.

— Да не то что редко, вообще не бывает. Поэтому я тут прокручиваю ваш разговор по кругу и не могу понять, какие её слова тебя так задели. Если ты, конечно, рассказал мне всё честно.

А я всё честно рассказал. Вплоть до реплик и конкретных слов — что мне от Томо-то скрывать?

— Да я ведь уже сказал: она полезла не в своё дело, вот я и взбесился.

— А может, ты подсознательно понимаешь, что её слова — правда? — осторожно спрашивает Томо, потирая висок.

— Нет. Чушь. Я сильная Жертва и я это знаю.

— Ты-то — да, но вот твой Боец…

— Да не мой он!