Место третьего (СИ)

— Это не просьба и даже не предложение — это моё настойчивое требование как учителя. Не забывай, что ваша Связь работает в обе стороны. Насколько сильно ты чувствуешь Соби-куна, настолько же сильно он чувствует тебя. Только Боец, в отличие от Жертвы, не способен контролировать Связь.

Дьявол! Как-то я об этом не подумал. Ещё не хватало, чтобы Агацума ловил всё, что я чувствую и без пяти минут — о чём думаю. А делать-то нечего. Только что у меня был отличный шанс послать Минами, как я и планировал, но теперь, выходит, опять вынужден идти у него на поводу. Единственное, что греет — Ритсу заинтересован в моём визите не меньше, чем я сам. Так что самое время выдвинуть кое-какие требования.

— Хорошо, я приду, но с одним условием. — Он поднимает бровь, поощряя меня продолжить. — Я отменю наказание, но дайте мне разобраться самому.

Мне не нужно ничего добавлять, он и сам понимает, в какую щекотливую ситуацию меня загоняет. Если Минами сейчас вмешается, у Соби навсегда отложится неправильное восприятие меня как Жертвы. На подсознательном уровне он будет помнить, что если Жертва его «обидела», он всегда может прибежать к своему сенсею, и тот вмиг всё исправит. А этого категорически нельзя допускать. Корректировка поведения Бойца — это почти дрессировка. Допустишь поблажку или оступишься один раз — всё. Это отпечатается на всю жизнь.

После недолгих колебаний Минами достает сигарету и прикуривает. Затянувшись два раза, внимательно смотрит на меня и наконец кивает.

— Договорились. Он в моём кабинете. Жду после обеда.

Тоже кивнув, поворачиваюсь и иду к дальнему корпусу, куда мы изначально и направлялись. Солнце уже встало, становится теплее. Но и двор, и здание школы всё ещё окутаны сонной предутренней тишиной.

Подойдя к двери директорского кабинета, останавливаюсь и вначале прислушиваюсь, но оттуда не слышно ни звука. Машинально поднимаю руку, чтобы постучать, но вовремя одёргиваю себя и просто толкаю дверь.

Агацума, сидящий на подоконнике и смотрящий в окно, оборачивается на звук и, увидев меня, тут же спрыгивает и делает шаг навстречу. Я внимательно оглядываю его: бледное лицо, тени под глазами, губы припухли — явно искусаны. Как ты провёл эту бессонную ночь тягостных раздумий, Соби?

— Уже утро, Агацума. Наказание окончено, — говорю я тихо.

Он поднимает голову и слегка улыбается.

— Спасибо, Сэймей.

В этот момент не смотрю на него — шарю глазами по столу, стене за его спиной, ровным рядам деревянных рамок с мёртвыми бабочками… Одна рама пустует, хотя в прошлый раз все бабочки точно были на месте. И тут меня прорывает.

— Какого чёрта, Агацума?! Почему я по твоей милости должен выслушивать всё это дерьмо от Ритсу?! Что ты из себя мученика строишь?

Он чуть хмурится, кажется, не понимая, с чего я так разорался, потом опускает глаза.

— Прости.

Жаль, что на столе нет ничего, чем бы я мог в него запустить — руки уже чешутся.

— И хватит извиняться! Меня бесят твои бестолковые «прости».

— Прости, — повторяет он, к счастью, уже иронично.

Вот когда он становится таким… похожим на нормального человека, у меня и злость разом пропадает.

— Ладно, — вздохнув, засовываю руки в карманы. — Так в чём дело было? Я не наказывал тебя.

По его весьма красноречивому взгляду понятно, что либо я получаю очередное «прости», либо даю ему отмолчаться. Уж лучше второе. Решаю зайти с другого конца.

— Ты что, исполнишь всё, что бы я ни приказал? Даже если я не приказывал?

— Слово Жертвы — закон для меня.

Нет, опять не с того края начал. Медленно прохаживаюсь вдоль стола. Соби внимательно следит за мной.

Из-за Ритсу, из-за бессонницы и всего этого утреннего бардака я упустил из внимания одну интересную деталь. На самом деле меня должно волновать не то, что Соби воспринял мои слова как наказание, а то, какие именно это были слова. Ведь я не велел ему пойти куда-то или сделать что-то. Я всего лишь говорил об эмоциях, мыслях и его состоянии на ближайшую ночь. Опять же неважно, что для него это стало приказом, важно, что он исполнил его.

— Агацума, если я прикажу тебе убить кого-то?..

— Я сделаю это для тебя, — отвечает он без заминки.

Медленно двигаюсь к другому концу стола, глядя себе под ноги.

— А если я прикажу тебе покинуть школу и уехать отсюда?

— Я уеду.

— Если я прикажу тебе перестать видеться с Ритсу раз и навсегда?

— Я перестану.

— А если я прикажу тебе умереть?

Останавливаюсь напротив и смотрю в его глаза, замершие на одной точке поверх моей головы.

— Я умру.

— А если я… прикажу тебе чувствовать боль?

— Мне будет больно.

— А если я прикажу тебе страдать?

— Я буду.

Подхожу к нему почти вплотную, но он по-прежнему не смотрит на меня.

— А если я прикажу тебе мучиться чувством вины?

— Буду мучиться.

— А не спать неделю?

— Да.

— А не есть?

— Да.

— А немедленно уснуть?

Вместо механического ответа он моргает и наконец опускает взгляд на меня.

— Сэймей, физические процессы организма неподвластны даже приказам Жертвы.

И всё это ещё произносится тоном «ты что, с ума сошёл?». Вот чёрт, такую сцену он мне запорол! Недовольно скривившись, отхожу от него. Подумав, усмехаюсь и шепчу себе под нос: