Место в мозаике

– Оно тебе нужно? Тогда верни мне гайку. С твоим Плетнем придется ох как непросто…

– Прости, не верну. Ты завладеешь моим пистолетом…

Огромный тесак просвистел мимо уха карлицы, едва не срезав его, и вонзился в бревенчатую стену. Она не успела нажать на спуск.

– Если мне понадобится, я и так тебя убью, без гайки. Но раз уж в утробе не вышло – попробуем пожить еще чуток. Мы же одни на свете, как персты… как два пальца… – Его потянуло добавить устоявшийся оборот, но Маат нашел его неуместным.

Он полез в карман куртки, высыпал палочки.

– Это я буду с ними работать, – напомнила Мента. – Ты уже наигрался.

– Работай, – равнодушно согласился Маат. – Ты ментуру не вызвала?

– Нет.

– Молодец. Нынче у них страда… депеши, депеши… сотни депеш, уведомлений, электрических писем. Десять тысяч курьеров. Всё приходит в движение.

– Ты начитан.

– Поверхностно. Мне часто не спится, и я отправляюсь в нужник. Библиотека там… Ты не поверишь, как много я прочитал в нужнике.

– Поверю.

Мента Пиперита, мигом понявшая простенький гипнотический метод брата, сортировала палочки: цветные – с одной стороны, серые и черные – с другой.

– Ты аналитик, небось, – заметил Маат. – Сечешь на ходу. Психолог, терапевт?

– Всего понемногу. Я прежде всего твоя сестра, потом – уродина не без твоей, как мне чудится, помощи, Потом уже терапевт, многопрофильный…

– Ага, многопрофильный… В хозяйстве всё пригодится. Двустволка.

– Еще я член Тайного Географического Общества…

– Город ищете?

– Его. Уже не ищем, я нашла.

– Немного же это тебе принесет пользы.

– Все-таки кончишь?

– Как получится. Но не убью, не упрощу. Ты проста, как шелуха, что тут разбросана, – он указал рукой.

Мента Пиперита посерела лицом, хотя и сама так думала.

– Тебе так кажется?

– Мне никогда не кажется, потому что тогда придется креститься, а Бог не ждет от меня такой мелочи.

– О, мы заговорили о Боге. Неплохое начало. Ты служишь Ему?

– Ему служат все, и ты в том числе. Я потом объясню. Мы вроде почетной медали с двумя сторонами. Не мнится ли тебе, что ты сложна и нуждаешься в моем упрощении?

– Мнится. Я сложна. В упрощении не нуждаюсь. Благо еще и проста.

– А зря. Правда, по-настоящему прост я, как сложен Иуда… А ты – так, чепуха. Любопытная бестолочь. Внутри ты и вправду пуста, как всякая баба.

– Мне казалось иначе. У меня есть дипломы международного класса…

– Подотрись ими. Или мне отдай, в библиотеку, я подотрусь, но сперва почитаю. Мне нравятся разные буковки… смять будет можно?

– Значит, ты сложен, как Иуда? А чем же он сложен?

– Это он настоящий Спаситель. Это он пострадал и страдает больше других, это он удавился, это его проклинают на каждом углу. Да и Христа покинуть легче, чем Иуду. Сильных не так жалко. Что эти людишки знают об Истине-Иуде? Иуда – в самом сердце материи, которую похвалил Бог… Но оба они – производные. Христос – второй. У них есть Небесный Отец. И милость в этом деле опасна, она граничит с равнодушием. Мы оба служим энтропии – Отцу. Это его замысел.

– Это твой параноидный бред, а еще – древнее еретическое воззрение. Ты повторяешь его, как попугай.

– Древнее не значит ошибочное. А попугай умеет сказать много дельного, главное – лаконичного. Если его научит подобающая жизнь.

Мента позабыла о пистолете и машинально положила его на стол. Маат безучастно взирал на пистолет.

– «Мы – две руки единого креста», – процитировал Маат. Так ли он сер? И не читал ли, в самом деле, Пруста?

Семь томов в сортире. да самый главный – седьмой. – «Мы – два грозой зажженные ствола».

– Откуда это? – спросила Мента.

– Вячеслав Иванов. Блок. Ты и в самом деле серая мышь в дырявом синем чулке. Насквозь проеденном молью. Забудь, сестрица, тебе это ни к чему. Тебя почему-то заинтересовало лицо, которому ты служишь, вот и спрашивай.

– Это папа тебя научил?

– Кто же еще? На стадии сперматозоида…

– Но ты ведь убил его?

– Убил. Известкой присыпал. Давай дальше, только формулируй попроще.

Мента усмехнулась:

– Образования не хватит?

Маат нахмурился.

– Вам ваша выдуманная правда после отпрыгается в кармических бородавках ваших детей.. Какой, на хер, тренинг умений! Тренинг сранья и ссанья. Послюнить да приклеить отставшее, ибо наше есть Царствие Небесное. У нас главное умение – внакладе не остаться. Умеем будь здоров. Писихологи-коитологи, коитус субмандибулярис… Ты о Создателе думай.

Маат расколошматил полное крови куриное яйцо и выпил, закатив к потолку выпученные глаза. Мента молчала.

– Бог? – взвился Маат, не дождавшись вопроса. – Ты про Бога ждешь? Бог – строгий папа, следит за ребенком. Ребенок растет, папа сердится всё реже, но всё больше по делу, Ему одному понятному. Потом помирает. Человек стареет, обретает мудрость, равнозначную смерти. В смерти – истина, он, стало быть, помирает, и при-миренно возвращается в объятия к давно истлевшему папаше.

Мента Пиперита собирала Плетень. Брат продолжал, притиснувшись к источенной насекомыми кромке стола.