Место встречи изменить легко

— Яша, прекрати! — снова повысила голос хозяйка. — Что ты все время подбираешь разную дрянь? Ведешь себя не как взрослая воспитанная собака, а как маленький глупый щенок!

Яша смущенно потупился и положил находку к ногам хозяйки. Казалось, он хотел сказать: «Почему же дрянь? Посмотри сама, какая замечательная игрушка!»

Ирина пригляделась.

Это была маленькая фигурка из темно-зеленого материала.

Находка действительно выглядела необычно. Ирина достала из кармана бумажную салфетку и подняла ее с земли, чтобы как следует разглядеть.

Это была небольшая нефритовая статуэтка очень тонкой работы. Статуэтка изображала сидящего на троне мужчину в пышном одеянии. На голове у него была чалма, верхняя часть которой откололась. Внимательно приглядевшись, Ирина поняла, что в месте откола статуэтка была просверлена, наверное, для того, чтобы повесить ее на металлическое кольцо.

И еще она поняла, что держит в руках не просто статуэтку, а шахматную фигуру. Если быть совсем точной — короля.

— Странно, — проговорила она вполголоса, еще не сформулировав собственную мысль.

Она завернула нефритовую фигурку в салфетку, спрятала ее в карман и решительно направилась к своему подъезду, на этот раз не обращая на Яшино сопротивление никакого внимания.

Леонтий Хвощ проснулся в боевом творческом настроении. Он вспомнил вчерашнюю блистательную победу над двумя хулиганами, и настроение поднялось еще на несколько градусов. Леонтий поднялся, напевая марш из оперы «Аида», но тут же одернул себя, что это непатриотично. Пришлось переключиться на «Прощание славянки».

Хотелось творить, творить и творить.

Окатившись холодной водой, Леонтий направился на кухню.

Собственно, это не была кухня в общепринятом смысле.

Леонтий обитал на просторном, хорошо освещенном чердаке, часть которого была выделена под мастерскую. Остальное место занимали спальня и кухня.

Здесь его ожидало разочарование: в холодильнике и в хлебном шкафу была пустота. В холодильнике одиноко грустил кусок позеленевшего сыра, но он не представлял никакого интереса — ни как продукт питания, ни как материал для творчества.

А хотелось не только творить, но и есть.

Леонтий вздохнул, смахнул со стола хлебные крошки и высыпал их на подоконник. Здесь, как обычно, ворковали голуби — они знали, что у Леонтия всегда можно чем-нибудь поживиться.

Крути ни крути, нужно идти в магазин.

Леонтий знал в ближайших окрестностях несколько хороших булочных. В этих булочных его тоже хорошо знали и весьма уважали — как постоянного оптового покупателя. Отдельные продавщицы испытывали к нему дополнительный интерес как к мужчине неженатому, самостоятельному и не очень пьющему.

Стоило художнику появиться в дверях, как продавщица Кристина поправила обесцвеченные волосы, сложила бордовые губы сердечком и пропела сладким голосом:

— Здрасте, Леонтий Кузьмич! За батончиками пришли? Что-то вас вчера не было видно!

— Процессом творческим был занят, не мог прерваться ни на миг! — ответствовал Леонтий, придирчиво осматривая полки.

Говорят, настоящий скульптор, разглядывая бесформенную мраморную глыбу, уже видит в ней будущую статую. Так и Леонтий Хвощ, озирая полки с хлебобулочными изделиями, уже видел будущие скульптурные композиции. Иная буханка, казалось, таила сходство с луноходом, в слоеной булочке Леонтию виделись эротические мотивы, но вот этот кривоватый батон… Уж как хотите, но в нем отчетливо просматривались черты известного деятеля отечественной культуры.

— Вот этот дай батон, Кристина, отменно он, батон, хорош! — потребовал художник и ткнул толстым пальцем в плохо пропеченного уродца.

— Что вы, Леонтий Кузьмич, это же вообще какая-то некондиция! — попробовала отговорить его продавщица. — Лучше вот этот возьмите, свеженький…

— Не понимаешь ты в искусстве! — прервал Леонтий. — Подай мне то, что я велю!

— Где уж нам уж, — фыркнула обиженная Кристина. — Мы люди темные, в искусстве вашем не разбираемся. Зато в хлебе кое-что понимаем! — Она швырнула бракованный батон на прилавок.

Выбрав еще несколько изделий для завтрака и творческого процесса, Леонтий зашагал домой.

Он поставил на огонь ковшик для кофе и проникновенным взглядом творца уставился на батон.

Да, нет никаких сомнений: из этого батона получится замечательный скульптурный портрет выдающегося человека! Если бы еще удалось связаться с ним и уговорить принять участие в очередном перформансе, попросту говоря, съесть собственное изображение… Это могло бы послужить началом замечательной традиции, стать новым словом в искусстве!

Леонтий подумал, что под его творческую идею можно подвести неплохое философское обоснование: известный человек, поедающий свое изображение, змея, пожирающая собственный хвост, — древний символ уроборос.

Забыв о завтраке, Леонтий схватил батон и принялся за работу. На него накатил приступ вдохновения.

Хлебные крошки летели во все стороны, творческий процесс был в разгаре, как вдруг со стороны двери донеслись громкие требовательные удары.

Дверной звонок у Леонтия давно не работал. Гостей встречала лаконичная табличка: «Стучите!»