Метафизика

Если поэтому наши представления не столько духовные объекты, сколько духовная деятельность, то и мозговые процессы необходимо должны быть иначе поняты нами. Прежде всего здесь нужно отказаться от философского воззрения, лежащего обыкновенно в основании физиологического разбора предмета, именно от воззрения, что тут дело идёт об обыкновенной причинной связи, в которой процесс к мозгу нужно рассматривать как причину, а представления — как её действие. Это воззрение нельзя провести уже с естественно-научной точки зрения. По принципу причинности, которого твёрдо держится физическое исследование, мы можем лишь тогда говорить о причинной связи двух явлений, когда действие может вытекать из причины по определённым законам. А такое вытекание в собственном смысле возможно лишь при однородных явлениях. Оно, след., или действительно применимо или, по крайней мере, мыслимо во всей области внешних естественных явлений, потому что расчленение этих явлений постоянно приводит к процессам движения, в которых действие так эквивалентно своей причине, что при подходящих условиях можно перевернуть причинное отношение, т. е. из действия сделать причину и из причины действие. Так падение тяжести с определённой высоты производит двигательное действие, посредством которого такая же тяжесть может быть поднята на ту же высоту. Ясно, что говорить о подобной эквивалентности между нашими представлениями и сопровождающими их физиологическими процессами невозможно. В качестве следствий последних могут выступать лишь явления тоже физического характера. Только таким образом возможна та совершенно замкнутая в себе причинная связь естественных явлений, которая своё наизаконнейшее выражение находит в законе сохранения силы. В этом законе должна была бы всегда появиться брешь там, где телесная причина производила бы духовное действие. И естественник, который для своих исследований справедливо держится взгляда, что представляемый нами себе мир содержит независимую от наших представлений реальность, может поэтому всегда говорить лишь о параллелизме между духовными явлениями и сопровождающими их физиологическими функциями. Такой параллелизм заключает в себе предположение, что явления духовной жизни находятся между собой от такой же прочной причинной связи, как и явления телесной природы; но именно потому, что здесь дело идёт о двух замкнутых в себе причинных соединениях, перехода ни из одной из них в другую невозможен. Задачи психологии касаются прежде всего, законосообразности внутренних явлений. Но так как соединение представлений в нашем сознании везде указывает на условия, лежащие вне сознания и не могущие поэтому даваться нам в форме духовных процессов, то психология нередко вынуждена возвращаться к физиологическому исследованию, чтобы в тех случаях, когда причинная связь внутренних явлений кажется прерванной, установить, по крайней мере, параллельно с ней идущую связь физических процессов. С этой целью психология чувственных восприятий прибегает к помощи физиологии органов чувств, и в подобном же смысле учение о движении представлений в сознании не обойдётся без того, чтобы не обращать внимания на физиологию мозга.