Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки

Как всякая привилегированная группа, российское чиновничество первой половины XIX столетия достаточно быстро проявило тенденцию сложения в своеобразную касту. Заботясь о репутации верноподданных, чиновники немецкого происхождения взялись за овладение русским языком и, в массе своей, решили эту задачу. Если в прежнее время немец на царской службе добро если кое-как объяснялся по-русски, то ныне он говорил и писал на местном языке не хуже природных русаков. «Более того, как ни странно, именно образованные русские немцы говорили „самым правильным“, почти безупречным русским языком», – пишет современный языковед В.В.Колесов и заключает: «Такой правильный русский язык – особая примета петербургских немцев». Причина такого положения состояла в том, что немецкие служащие в массе своей овладевали русским языком по нормативным грамматикам и учебникам, а пользовались им прежде всего в присутственных местах (в семьях продолжали говорить почти исключительно по-немецки – если, конечно, они не были смешанными). Отсюда и «сверхправильность» их речи, сразу расслышанная их русскими собеседниками. Сходное впечатление производила выпущенная тогда «Русская грамматика» Н.И.Греча – немца по происхождению и лютеранина, праздновавшего при этом день своего ангела по православному календарю. Присущая этой грамматике жесткая регламентация живо напоминала читателям «линейную» планировку Петербурга.

Патриотизм «петербургских немцев» включал представление о государстве Российском, как общем доме, созданном преимущественно трудами русских и немцев. Как следствие, «служилая среда начинала давать отпор чужеземцам – отпор, особенно ревностно поддержанный, повидимому, балтийскими немцами, считавшими себя коренными русскими», по верному замечанию советского историка И.М.Троцкого. Любопытно, что эта позиция нашла понимание и поддержку в среде собственно русского чиновничества. Суммируя ее, известный мемуарист Ф.Ф.Вигель, сам послуживший чиновником, писал с некоторой иронией, что-де «одни немцы нас хорошо поняли и оттого, если Бог попустит, долго они будут у нас первенствовать»…

Ирония в приведенных словах, кстати, была совершенно факультативна. В официальном отчете, поданном на имя царя в 1843 году, министр народного просвещения и изобретатель знаменитой формулы «православие – самодержавие – народность» С.С.Уваров, касаясь задачи обрусения Прибалтийского края, писал, что главным препятствием на его пути является противодействие местных, остзейских дворян. Все они безусловно преданы Отечеству, – спешил оговориться министр, – однако притом полагают себя в умственном отношении едва ли не выше русских, «… коих они целое столетие снабжали своими административными идеями, своими формами и преданиями». Тон приведенных слов вполне спокоен и деловит. Не вызвало сообщение Уварова ни удивления, ни беспокойства и у царя, хорошо знавшего психологию своих остзейских подданных и уверенного в их преданности. Все приведенные доминанты психологического склада «петербургских немцев» помогли им уверенно войти в состав российского чиновничества времен Александра I и Николая I – и даже занять в нем, как мы говорили, непропорционально большое место. Ну, а общение с чиновниками разных уровней – тем более, почти обязательное для дворян того времени хотя бы кратковременное пребывание на государственной службе, по статской или военной части (переходы с одной на другую были делом обычным) – оказали в свою очередь определяющее воздействие на психологию петербуржцев в целом.

Немцы-декабристы

В своей социальной программе молодые заговорщики примыкали прежде всего, как известно, к теории «естественного права», направляя против самодержавия и крепостничества базовое для нее представление о природном равенстве людей. Некоторые деятели декабризма были знакомы с немецкими философами – кто с Кантом, как Кюхельбекер, кто с Шеллингом, как Чаадаев – однако общая тенденция в развитии их воззрений состояла в продолжении программы французских просветителей XVIII столетия.

Немцы приняли известное участие в декабрьском восстании. Как отмечает специально занимавшийся этим вопросом В.В.Коломинов, из 579 человек, привлеченных к следствию по делу 14 декабря, всего пострадало 13 этнических немцев, двенадцать из коих было приговорено к каторжным работам на срок от двух до двадцати лет, а один казнен. Им был известный читателю со школьной скамьи полковник Павел Иванович Пестель – глава Южного общества, человек высокого благородства и исключительной храбрости. За личное мужество, проявленное в войне против Наполеона, он был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость».