Метафизика Петербурга. Немецкий дух

Любопытно, что в ту пору, летом 1697 года, Петр при всей своей смелости еще не решился включить в договор с Бранденбургом статью, прямо направленную против Швеции. Однако же предложение было сделано, зерно будущего решения брошено в подсознание, а перемена генерального направления будущих действий России стала вопросом времени.

Продолжая свое путешествие по германским землям, а именно по владениям бранденбургским, люнебургским, вестфальским, Петр то и дело обращался к карте Европы, все чаще разворачивая ее не там, где на теплых морях лежали владения турецкого султана и его вассалов, но там, где плескались холодные воды Балтики, важно скользили линейные корабли и фрегаты и слышались четкие звуки шведских военных команд.

Что же касалось Фридриха III, то ему, оказав важные услуги императору Священной Римской империи, удалось вскоре добиться его согласия на преобразование Бранденбурга в королевство Прусское. Как следствие, с 1701 года этот государь получил право именовать себя королем Фридрихом I. Нам еще доведется немало говорить о российско-прусских отношениях. Пока же отметим тот малоизвестный факт, что в Санкт-Петербурге существует скромный памятник первому прусскому королю. Мы говорим о старом мраморном бюсте, поставленном на одной из аллей Летнего сада.

Северная война

Бросая свою страну в водоворот (или, если говорить без обиняков, мясорубку) Северной войны, Петр твердо полагал, что продолжает дело, начатое его славными предшественниками – Александром Невским, Иваном Грозным – равно как его отцом, царем Алексеем Михайловичем. Войскам последнего довелось в свое время, как мы помним, брать и Дерпт, и Ниеншанц, и осаждать Ригу. Общий план кампании был, таким образом, в некотором смысле традиционным для русской стороны.

Взять приступом или воинской хитростью Динабург, Кокнес, Дерпт, овладеть основной территорией Лифляндии и Эстляндии, перерезать коммуникации противника и, наконец, запереть его в цитаделях Ревеля и Риги – примерно таким образом планировали свои действия царские полководцы как XVI, так и XVII столетия. В общих чертах, так построил свою "ливонскую кампанию" и царь Петр, так она и пошла, ни шатко на валко, не доставляя до поры до времени беспокойств ни европейским стратегам, ни даже шведскому королю – вплоть до масштабной и для многих в Европе неожиданной катастрофы шведского войска в Полтавской битве (1709).

После Полтавы, положение существенно изменилось. На место временных успехов и неудач в стычках и боях на далекой окраине тогдашнего цивилизованного мира – по совести говоря, мало кого в Европе затрагивавших или интересовавших – пришли поистине крупные победы. В июле 1710 года, русские войска вступили в Ригу, в сентябре занят был Ревель. Вернув себе прибалтийские земли, которые он рассматривал как древнюю российскую вотчину, Петр I, кстати, вовсе не собирался вычеркивать из их истории периода средневековой независимости.

Напротив, памятуя, что Ливония искони входила в состав Священной Римской империи, он обратился к австрийскому императору с предложением подтвердить перешедший к нему, Петру I, по праву завоевателя, статус члена этого имперского сообщества "германской нации" . Простодушное – а может быть, и лукавое – предложение русского царя вызвало в Вене изрядный переполох и вызвало сформулированный самым деликатным образом отказ. "Дело в том, что имперские чины боялись видеть между собою сильного северного царя", – справедливо заметил А.С.Пушкин в подготовительных текстах к Истории Петра Великого [157] .

Ну, а затем началось нечто совсем нежданное. Армия московского царя пошла дальше на запад, разоряя по очереди владения, которыми Швеция располагала на южном берегу Балтийского моря, и демонстрируя немецким князьям свою впечатляющую мощь. Российские войска бодро маршировали по Мекленбургу, Померании, Голштинии, Дании, русские генералы распоряжались в крупнейших балтийских портах, а сам Петр в 1716 году возглавил объединенный русско-англо-голландско-датский флот, готовившийся к массированному нападению на южную Швецию.

В том же, 1716 году, Петр I выдал свою племянницу, Екатерину Иоанновну, за герцога Мекленбургского. Свадебные торжества проходили в Данциге. "Петр чувствовал себя здесь хозяином. Город заплатил штраф за торговлю со шведами, суда находились под наблюдением русских офицеров, под городом стояли русские войска, царя встречали русские генералы" [158] . Казалось, Россия близка к тому, чтобы войти уважаемым членом в "концерт европейских держав", а ее армия сделала решающий вклад в установление того, что на языке политической публицистики той эпохи носило имя "генеральной тишины в Европе". И тут начались неприятные сюрпризы – на этот раз, уже для российской стороны.

Европейские страхи