Метафизика профессора Цикенбаума

Цикенбаум находился под угрозой
Исчезновения и в девах, и в Оке,
Сидоров терялся в нежных грезах,
Амулетов держал муху в кулаке,

Мухотреньких играл с девой под березой,

Мир находился в яростном пике…

Бомбили Ливию счастливые безумцы,

Японию реактор заражал,
Только девы с Цикенбаумом смеются,
Вот и Сидоров нашел в них идеал…

Даже Амулетов с юной девой

Нашел внезапно сладость в камышах,
Мухотренькин под березой с девой смело
Ощущает крыльев сильный взмах…

И лишь странные, уставшие от жизни,

И не верящие в жизни ничему, —
Терялись будто звезды в вечных высях,
Печальным обликом стремясь взорвать луну…

Мир умирает и рождается в мгновенье,

Окутан девой как небытием,
Я ощущаю даль возникновенья
И замираю весь под божеством…

Предрассветные блуждания Цикенбаума

Перед рассветом Цикенбаум с девой бродит,
Замучил бедную в кустах и на траве,
Ока молчит в таинственной природе
И что-то странное творится в голове…

Облака плывут, освещены луною,

На востоке только проблески зари,
Но не спят безумные весною,
Теряясь в ласках сладостной игры…

Хочешь, расскажу тебе стишок, —

Цикенбаум шепчет нежной деве,
Но тут его пронизывает шок
И он уже с желанною на небе…

Плывут в обнимку будто облака,

Не замечая, как их сущность в небе тает,
Как стремительны в движении века, —
Собираются в невидимые стаи…

Их лица высветил другой глубокий смысл,

И слезы, падая, вдруг превратились в звезды,
Тела, сводящие в безумный образ жизнь,
Дрожа ресницами, плели метаморфозы…

И поезд, пролетевший быстро в даль

С мелодией давно забытой песни,
Над Окой в тумане высветил печаль
И как солдат пропал уже без вести…

Цикенбаум  тронул деву и пошел,

Но она, догнав его, схватила,
И целуя страстно горячо,
Показала вновь неведомую силу…

Профессор тут же позабыл стишок,

Да и зачем стишок, когда так сладко мило
Сердцем обретать земной грешок,
Чуя лоно как волшебную могилу…

Таянье Богов Цикенбаума