Читаем Метафизика взгляда. Этюды о скользящем и проникающем полностью

XXVII. – А обращается Он с нею поистине виртуозно: вот поднял великий Дирижер палочку – и пары восторженно закружились, не отрывая друг от друга завороженных глаз, повел ею в сторону – и пары принялись ухаживать друг за другом, забыв все на свете, – ведь ничто так быстро и так крепко не сближает мужчину и женщину, как предчувствие совместного Оргазма, но ничто же в мире столь молниеносно и необратимо не разделяет их, как по тем или иным причинам обманутая надежда в Нем, и ослабление Его Величества есть по сути единственная причина всех разводов и расхождений, так что если бы существовала статистика, способная зафиксировать число убийств, самоубийств, увечий, а заодно и общую массу содеянного зла и причиненных страданий на почве Оргазма, вышел бы результат, сравнимый с самыми страшными войнами и эпидемиями.

XXVIII. – А Дирижер продолжает жестикулировать своей палочкой: резко опустит ее – и вот партнеры уже сливаются в сладострастных конвульсиях, снова поднимет – и влюбленные приготовились к новому танцу, однако, глядь! две трети из них успели уже поменять своих партнеров, Дирижер сделал плавный изгиб – и вот уже какой-нибудь Ромео склонил колени перед балконом какой-нибудь Джульетты, угрожающе скользнул ею, точно змею пронес в воздухе, – и вот вам толстовская Крейцерова соната, да оттенков здесь миллион! а как часто мужчины бросают жен, имущество, рискуют профессией, и ради чего? ради молоденькой девицы, которая их скоро заведомо бросит! И как часто молодые девушки, имея поклонника, который их что называется на руках носит, предпочитают смазливого и сексуального… конец здесь тоже известен! правда, лишь в первом случае Его Величество Оргазм действует от собственного лица, во втором же выставляет свою сестру – остро-щекочущую эротическую Ауру, – это мужчинам так важен Оргазм, женщины могут довольствоваться и аурой.

XXIX. – Пока Оргазм играет первую скрипку в человеке, Он всегда стремится подчинить себе сугубо человеческое в нем, по принципу: сначала – эротика и половое удовлетворение, а потом уже, для приличия и в качестве бесплатного приложения, собственно человеческий элемент, но никак не наоборот, – и в этом в первую очередь сказывается провокаторская, сходная с дьявольской, роль Оргазма, – и как Мефистофель заявил, что он «часть силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», так Оргазм, быть может, всего лишь испытывает людей: поначалу, пока молоды, они идут у Него на поводу, но с возрастом, узнав, «почем фунт лиха», они возвращаются на «круги своя» и начинают иными глазами смотреть на то, чего прежде не замечали, – мужчина или женщина, способные друг на друга просто положиться, если Его Величество предложит одному продать за себя другого, выигрывают вдруг вдесятеро, и во столько же раз проигрывают те, кто снова и снова заключают дьявольскую сделку.

XXX. – Французы недаром говорят: «Cherchez la femme», – действительно, найти свою женщину – значит обрести надежную гавань посреди бурных жизненных плаваний, в этой гавани есть все, что нужно для счастья: взаимопонимание, верность, семейный очаг, самые простые и основные удовольствия, и пусть гавань эта не вечна, пусть годы, болезнь и смерть рано или поздно заберут у вас вашу гавань спасения – все-таки она была, – и то обстоятельство, что Его Величество Оргазм не разрушил ее ценой эротического предательства, следует оценить очень высоко, и если бы, поверьте, нашелся человек, который, подобно основателям мировых религий, сумел убедить людей, что найти такую женщину есть цель бесконечно более важная, чем обрести ниббану или войти в Царствие Небесное, мир, думается, стал бы скорее лучше, чем хуже.

XXXI. – Его Величество Оргазм испытывает человеческую субстанцию не только на прочность, но и на долговечность: бессмертна ли, к примеру, человеческая душа? вопрос древний, как мир, тут поистине все как в русской сказке: вера решала-решала эту проблему, да не решила, разум решал-решал и не решил, подскочил Оргазм, дернул за ниточку – и все рухнуло к чертовой матери, – потому что оказалось, что Оргазм субстанциально и энергетически – через канал спинного мозга – соединяет головной мозг с половой системой, шире – сопрягает в единое музыкальное целое так называемое человеческое начало в человеке с так называемым животным началом, – а мыслимо ли животное начало по ту сторону жизни? представима ли бессмертная душа, наделенная сексуальным влечением? недаром сказал Бальзак: «самое ценное в любви – это ее длительность», – он имел ввиду таинственное сопряжение полового и человеческого в человеке.

Перейти на страницу:

Все книги серии Тела мысли

Оптимистическая трагедия одиночества
Оптимистическая трагедия одиночества

Одиночество относится к числу проблем всегда актуальных, привлекающих не только внимание ученых и мыслителей, но и самый широкий круг людей. В монографии совершена попытка с помощью философского анализа переосмыслить проблему одиночества в терминах эстетики и онтологии. Философия одиночества – это по сути своей классическая философия свободного и ответственного индивида, стремящегося знать себя и не перекладывать вину за происходящее с ним на других людей, общество и бога. Философия одиночества призвана раскрыть драматическую сущность человеческого бытия, демонстрируя разные формы «индивидуальной» драматургии: способы осознания и разрешения противоречия между внешним и внутренним, «своим» и «другим». Представленную в настоящем исследовании концепцию одиночества можно определить как философско-антропологическую.Книга адресована не только специалистам в области философии, психологии и культурологии, но и всем мыслящим читателям, интересующимся «загадками» внутреннего мира и субъективности человека.В оформлении книги использованы рисунки Арины Снурницыной.

Ольга Юрьевна Порошенко

Культурология / Философия / Психология / Образование и наука
Последнее целование. Человек как традиция
Последнее целование. Человек как традиция

Захваченные Великой Технологической Революцией люди создают мир, несоразмерный собственной природе. Наступает эпоха трансмодерна. Смерть человека не состоялась, но он стал традицией. В философии это выражается в смене Абсолюта мышления: вместо Бытия – Ничто. В культуре – виртуализм, конструктивизм, отказ от природы и антропоморфного измерения реальности.Рассматриваются исторические этапы возникновения «Иного», когнитивная эрозия духовных ценностей и жизненного мира человека. Нерегулируемое развитие высоких (постчеловеческих) технологий ведет к экспансии информационно-коммуникативной среды, вытеснению гуманизма трансгуманизмом. Анализируются истоки и последствия «расчеловечивания человека»: ликвидация полов, клонирование, бессмертие.Против «деградации в новое», деконструкции, зомбизации и электронной эвтаназии Homo vitae sapience, в защиту его достоинства автор выступает с позиций консерватизма, традиционализма и Controlled development (управляемого развития).

Владимир Александрович Кутырев

Обществознание, социология
Метаморфозы. Новая история философии
Метаморфозы. Новая история философии

Это книга не о философах прошлого; это книга для философов будущего! Для её главных протагонистов – Джорджа Беркли (Глава 1), Мари Жана Антуана Николя де Карита маркиза Кондорсе и Томаса Роберта Мальтуса (Глава 2), Владимира Кутырёва (Глава з). «Для них», поскольку всё новое -это хорошо забытое старое, и мы можем и должны их «опрашивать» о том, что волнует нас сегодня.В координатах истории мысли, в рамках которой теперь следует рассматривать философию Владимира Александровича Кутырёва (1943-2022), нашего современника, которого не стало совсем недавно, он сам себя позиционировал себя как гётеанец, марксист и хайдеггерианец; в русской традиции – как последователь Константина Леонтьева и Алексея Лосева. Программа его мышления ориентировалась на археоавангард и антропоконсерватизм, «философию (для) людей», «философию с человеческим лицом». Он был настоящим философом и вообще человеком смелым, незаурядным и во всех смыслах выдающимся!Новая история философии не рассматривает «актуальное» и «забытое» по отдельности, но интересуется теми случаями, в которых они не просто пересекаются, но прямо совпадают – тем, что «актуально», поскольку оказалось «забыто», или «забыто», потому что «актуально». Это связано, в том числе, и с тем ощущением, которое есть сегодня у всех, кто хоть как-то связан с философией, – что философию еле-еле терпят. Но, как говорил Овидий, первый из авторов «Метаморфоз», «там, где нет опасности, наслаждение менее приятно».В этой книге история используется в первую очередь для освещения резонансных философских вопросов и конфликтов, связанных невидимыми нитями с настоящим в гораздо большей степени, чем мы склонны себе представлять сегодня.

Алексей Анатольевич Тарасов

Публицистика

Похожие книги