Метафорические карты

Т.: Ну, например, он обожал меня кормить. Готовил он, как шеф. И каждый день что-нибудь новое. Понимаете, я из иракских евреев. У нас кухня своя. А он – из марокканских. Не знаю, насколько для вас понятна разница, но про кухню могу сказать, что марокканцы любят вкусно поесть и умеют. Как он кускус готовил! Я иногда во сне его ем, так когда просыпаюсь, у меня во рту еще вкус остается, и запах чувствую. Да… Поэтому я, собственно, так готовить еду и не научилась. Йоси все сам готовил, а если не успевал, заезжал к маме своей и привозил нам теплое. Мы тогда совсем рядом жили. Он даже хлеб сам пек. А сейчас… Детям нравится, когда я пиццу на дом заказываю, а отъедаются они у бабушки, у Йосиной мамы. (Талья держит в руках картинку.) Вот это мой Йоси (Приложение 4, рис. 4.3).

Наверное, я выгляжу немного удивленной ее выбором, Талья бросается объяснять.

Т.: Конечно, вы ожидали что-нибудь ресторанное, потому что я про еду рассказывала. Но еда – это только пример. А главное – что в его глазах я была прекрасна и так я себя и чувствовала. Эта скульптура, наверное, богиня какая-нибудь. И я была богиней. Это такое чудесное ощущение… А когда мне позвонили с его работы и сказали, что на него там что-то упало и он в больнице, в тяжелом состоянии… Для этих дней у меня нет слов. Ни слов, ни картинок… Я позвонила брату в Ашдод, чтоб он приехал, забрал детей, и поехала в больницу. Как такое могло произойти? Вы знаете, я до сих пор не верю, что со мной такое могло случиться! И папа, и Йоси! Как же так? Почему? Я часто просыпаюсь утром рядом с чужим человеком и не понимаю, что он здесь делает вместо Йоси? А иногда так задумываюсь, езжу по кругу, езжу… Мне кажется, если я проеду семь кругов, тогда вся лента этого ужаса открутится назад, и Йоси с работы вернется, и все снова у нас будет хорошо. (Талья держит в руках следующую карточку – Приложение 4, рис. 4.4.) Как вы думаете, эта орхидея – настоящая?

Г.: Важно, как ВЫ это чувствуете. Для кого эта карточка?

Т.: Для меня, конечно. Собственно, все равно, живая она или пластмассовая. Не округляйте глаза, я только хочу сказать, что мне эта картинка в любом случае подходит. Сейчас объясню. Вы поймете, вы хорошо слушаете, хотя я и думала, что слушать здесь буду я… Так вот, когда Йосю похоронили, я не поехала ни к свекрови, ни детей забирать, отсидела шиву в нашем с Йоси доме, а потом сразу занялась его продажей. Работы я ни одного дня не пропустила. Мне шли навстречу, когда надо было ехать оформлять что-нибудь, отпускали, не чиня препятствий. А бюрократии было ой как много всякой. А я раньше ничего такого не делала, не знала даже, где какие бумаги лежат, на ипотеку, например. Во всем пришлось одной разбираться, и на каждом шагу наталкивалась на Йосину заботу. Так у него все было разложено по папочкам, подписано. Шиву я всю проорала, чуть волосья из себя не повыдергивала, хорошо, что детей дома не было, а потом – все, как будто рот на молнию застегнула. Только работа, заботы. И еще я в тренажерный зал ходила по вечерам, чтобы умучиться так, чтобы упасть в постель и до следующего рабочего дня проспать.

Г.: А дети? Что было с детьми?

Т.: А их свекровь к себе забрала. И я подумала, что это правильно. Дочка в том районе в школу ходила, а Йони – в детский сад. Я не хотела их дергать. Я уже тогда переехала в другой район. А они до сих пор здесь учатся, в этом микрорайоне, а что – удобно, утром я их привожу, а после школы они идут к бабушке, из ее окон прямо школьный двор видно. Там у них все – и учебники, и игрушки, и друзья. А вечером я их забираю. Только вот с Йони проблема – он возвращаться домой не хочет, приходится его часто оставлять там. Поэтому я и обратилась к вам… Пора уже домой его вернуть…

Г.: Хорошо, мы поговорим об этом. Я вас перебила про орхидею.

Т.: Да. Про орхидею. Я и есть орхидея. Иногда – живая, ухаживаю за собой, занимаюсь спортом, все у меня тип-топ в смысле косметики, одежды, маникюр-педикюр, все такое. Развлекаюсь, за границу езжу. На работе очень продвинулась. А вот чувствую себя частенько – как будто за стеклом, как будто в стеклянном шаре. Смотрю на все вокруг, словно они – живые, а я – пластмассовая. Так куда эту карточку класть?

Я кладу карточки по схеме генограммы: мама-папа, под ними кар точку Тальи, сбоку – карточку ее погибшего мужа.

Г.: Вы говорили про старшего брата. Это тот самый, у которого вы оставляли детей, когда Йоси умер. Для него хотите подобрать карточку?

Т.: Конечно. Причем я дам им вот эту, двойную (Приложение 4, рис. 4.5). Ему и его жене. Они как нитка с иголкой. Вечно вместе, думают одинаково, ко всему одинаково относятся. Как близнецы.

Г.: И здесь нет одного окна мужского, а другого женского?