Метахак

Алан почувствовал укол ревности. Первый и пока еще легкий. Эта юная брюнетка так эротично надувала алые губки, что хотелось немедля впиться в них долгим поцелуем, дабы красотка и думать забыла о том, чтобы строить глазки этому надутому индюку, поверенному в делах миллионера Окстона.

— Скажите, мистер Экзито, — отвлек его от созерцания прелестей специального корреспондента «Вашингтон-ревю» палеонтолог Дарвин. — Вы верите в эту ахинею с живым игуанодоном?

— А вы разве нет? — откусывая кончик гаванской сигары, спросил зверолов.

— Разумеется, нет! — отрезал профессор. — Все это антинаучная чушь!

— Но эта голова в банке…

— Виртуозная подделка!

— Позвольте! — вскинулся мистер Джонсон. — А как же экспертные заключения?

— Экспертные! — немедленно вскипел мистер Дарвин. — К кому вы обращались?! К Локвуду из Гарварда! К Симонсу из Беркли! Это же шарлатаны! Почему вы не обратились ко мне?!

— Вы были в экспедиции, кажется в Монголии…

— Да! — торжествующе воскликнул профессор, который, похоже, вообще любил уснащать свою речь восклицательными знаками. — И занимался там настоящим делом!

— Зачем же вы приехали сюда? — осведомился Алан, стараясь сдержать улыбку.

— Решил слегка проветриться, — пробурчал палеонтолог. — А заодно исследовать юрские отложения в здешних горах…

— А еще папа не хотел отпускать свою маленькую дочурку одну в эти ужасные джунгли. — ехидно заметила Ингрид, которая, видимо, не опасалась вспыльчивого нрава отца. — Правда, раньше дочурка побывала и в Экваториальной Африке, и в Восточной Сибири, и даже на Земле Королевы Мод. И везде она обходилась без сопровождения любящего отца.

Мистер Дарвин свирепо засопел, но промолчал. В это время были принесены первые блюда, и все присутствующие мгновенно забыли о разногласиях. Во всяком случае Алан, в голодном брюхе которого урчало с самого утра. Не слишком заботясь о впечатлении, которое производят его манеры на окружающих, он накинулся на молочного поросенка, фаршированного ломтиками авокадо, маринованными в вине, на салат из ананасов и анчоусов, на мексиканские лепешки с сыром и зеленью. Все это охотник обильно запивал превосходным портвейном, хотя намедни дал себе зарок не прикасаться к спиртному. Но разве портвейн — это спиртное?!

В разгар обеда явился летчик. Едва взглянув на него, зверолов едва не поперхнулся портвейном. Даже напялив на себя обноски Джонсона, Кармайкл выглядел как стопроцентный джентльмен с Американского Севера, чего никогда не удавалось полукровке Экзито. К тому же, как выяснилось, манеры у него были безупречными. Неудивительно, что карие глазки мисс Дарвин подернулись романтической поволокой, едва этот залетный гусь поцеловал ей ручку. Алан, который при знакомстве с этой девушкой ограничился лишь демократичным рукопожатием, мысленно окрестил себя болваном.

— Позвольте представить вам, — снова завел свою шарманку поверенный в делах. — Мистер Кармайкл!

— Ричард! — назвался пилот.

Он уселся за стол, и пирушка продолжилась. Первую перемену блюд унесли, принесли вторую. Алан, который в обычной ситуации ел весьма умеренно, почувствовал, что не сможет больше проглотить ни крошки. Он отодвинул от себя тарелку и отхлебнул из своего бокала, искоса взглянув на очаровательную репортершу. Благосклонно склонив темноволосую головку к устам своего собеседника-янки, она внимательно слушала, что тот нашептывает ей в розовое ушко. Судя по смущенно приспущенным ресницам и легкой полуулыбке, девице нравилось то, что втирал ей Ричард Кармайкл.

У зверолова зачесались кулаки. Будь это не гостиничный ресторан, а дешевый салун, а девушка не профессорской дочкой, а танцовщицей, Алан с удовольствием начистил бы чванливому джентльмену с Севера его и без того отмытую до блеска физиономию. Увы, здесь приходилось держать себя в рамках и изо всех сил изображать благородного человека. Последнее всегда удавалось зверолову Экзито с большим трудом. Ведь в сельве, прерии или в саванне выигрывает не тот, у кого безупречные манеры, а тот, кто стреляет первым. К сожалению, в джунглях так называемого цивилизованного общества царят нравы, неведомые в дикой природе.

Тем временем обед катился своим чередом. На небольшую эстраду поднялись музыканты в сомбреро. Забренчали гитары. Смуглокожие виртуозы заиграли аргентинское танго — танец, лишь недавно вошедший в моду. Алан совсем поскучнел. Он не умел танцевать, о чем мог свидетельствовать с десяток пар оттоптанных им девичьих ножек. А вот Дик Кармайкл умел. И он немедля пригласил Ингрид Дарвин. И та охотно согласилась. Они заскользили посреди зала, принимая позы, которые иначе, нежели интимными, и назвать-то нельзя. Зверолов поспешно опустошил свой бокал и окутался сигарным дымом, лишь бы не видеть этого безобразия.

Дабы отвлечься, он стал прислушиваться к разговору, который вели профессор и поверенный в делах. Вернее, к спору. Джентльмены все еще выясняли, что находится в банке с формалином — подлинная голова детеныша игуанодона или ловкая фальшивка.