Метахак

Капитан «Каймана», сеньор Хосе Алехандро де ла Кастилья, повидал на своем веку всякое. Вверенное ему судно трепали ураганы, которые превращали скромную и большую часть года вполне благонравную реку Святого Яго в бурный поток, несущий вырванные с корнем деревья, индейские пироги и трупы утонувших животных. Ему приходилось неделями торчать вместе с пароходом на мелководье, ожидая, когда на выручку из порта приписки придет буксир, сам еле ползущий по обмелевшему руслу. Нападали на «Кайман» и береговые пираты, а точнее разный сброд из отбившихся от своих краснокожих и белых бродяг без роду без племени.

Все эти напасти капитан, как и положено благородному испанскому идальго, сносил с христианским смирением, достойным благочестивого католика, которое у него удивительным образом сочеталось с холодной яростью, что досталась ему в наследство от кастильских предков вместе с фамильным гербом и шпагой с посеребренным эфесом. Матросы болтали, что однажды «Кайман» напоролся днищем на камни. И этим решила воспользоваться банда Кривого Педро, промышляющего прибрежным разбоем в верховьях. Вооруженное чем попало, уверенное в своей безнаказанности отребье радостно полезло на борт.

Под бешеным натиском голодных и злых оборванцев команда суденышка вынуждена была отступить к корме, чтобы попытаться защитить груз. К счастью, в том рейсе не было пассажиров, а драться только за себя матросам было не впервой. Затеялась обычная в таких случаях беспорядочная пальба и поножовщина. Бандиты не ожидали такого отпора, но и отступать тоже не собирались. Их приводило в исступление, что они вынуждены махаться с матросней, вместо того чтобы шарить сейчас по трюму, кубрикам и каютам. В самый решительный момент, когда чаша весов стала склоняться в пользу людей Кривого Педро, в гущу драки ввязались новые силы.

Это были офицеры «Каймана» — старший помощник, механик и доктор, все как один вооруженные револьверами. Возглавлял подкрепление сам сеньор де ла Кастилья. В левой руке у него был наган, а в правой — родовая шпага, чей плоский, бритвенно острый клинок сверкал в лучах тропического солнца, словно меч в руке самого Мигеля Архангела. Уложив выстрелом матерого бандита по кличке Горбун, капитан отбил шпагой мачете, которым на него замахнулся сам Кривой Педро. Главарь береговых пиратов был мастак биться холодным оружием, но где ему было тягаться с дворянином, предки которого вышибли из Испании мавров и завоевали Перу.

Свирепый атаман дрогнул, когда сеньор де ла Кастилья прижал его к штирборту. Бандит смекнул, что нападение на беззащитный пароходик сорвалось, и, недолго думая, отшвырнул мачете и сиганул в мутно-зеленую воду. Это послужило сигналом для остальных бродяг. Горохом посыпались они за борт, бросая оружие и то, что уже успели стянуть на «Каймане». Воодушевленная успехом команда кинулась было в погоню, но грозный окрик капитана остановил их. Очевидцы говорили, что он был великолепен в своем белоснежном капитанском кителе, не обагренном ничьей кровью, и со шпагою в руке. Для полноты образа не хватало лишь конкистадорской кирасы и шлема.

Да, жизнь сеньора де ла Кастилья изобиловала разнообразными приключениями, но этот рейс мог бы остаться в его памяти как самый загадочный из всех. Кого только ему не доводилось перевозить. Чопорных миссионеров из Апостольского Общества. Монахинь Ордена Пылающего Сердца. Коммивояжеров. Государственных служащих. Работяг, завербованных на медный рудник в западных предгорьях Кордильер. Даже отряд карабинеров. Порою на борт «Каймана» поднималась и зажиточная публика. Старенький пароход был не единственным судном на реке, приспособленным к перевозке пассажиров, но репутация его капитана служила ему лучшей рекомендацией, нежели рекламные проспекты судоходных компаний.

Охотничью экспедицию капитану «Каймана» пришлось перевозить впервые. Портовые такелажники опустили в трюм и на грузовую палубу настолько просторные клетки, словно охотники собирались ловить в окрестностях Престо, где не водилось зверей крупнее муравьеда, как минимум носорогов. Помимо клеток, были погружены целые бухты тонких, но прочных канатов и рулоны ловчих сетей. Если судить по размеру и весу всех этих приспособлений, в экспедиции должна была участвовать небольшая армия загонщиков и ловцов. Однако на борт поднялось чуть более десяти человек, включая знаменитого зверолова Алана Экзито и четырех гринго, среди которых была девушка.

Как истый католик, сеньор де ла Кастилья считал женщину сосудом греха, а как старый речной волк — вестницей несчастья, которое обязательно должно было случиться на судне. При этом он оставался галантным кавалером и не подал виду, что недоволен присутствием на борту ввереного ему судна этой довольно ветреной, коротко, по североамериканской моде стриженной брюнетки, которая за три дня путешествия умудрилась вскружить голову всему офицерскому составу, включая немолодого доктора Фернандеса, который прежде слыл безупречным семьянином.