Метакод

В грязи по ось ползет возок,

Поскрипывает дерево.

В крови вибрирует струна,

И забывается война

Во имя примирения.

Пульсация артерий

И лимфы обращение

Расчислены круженьем звезд

И всходят к лету в дереве.

А мы стоим в свой малый рост

На движущемся дереве

И слышим, как через года

Бегут от Гончих Псов стада,

Бегут сейчас, бегут всегда

И примиряются меж звезд.

(Т. С. Элиот)

И вот теперь, когда видимое небо с Полярной звездой, Медведицей, Гончими Псами достигнуто, надо выйти к незримому небу, к своему утреннему свету, о котором говорит¬ся в Чхандогья-упанишаде. Чтобы вывернуться туда, надо достичь неподвижной точки — оси, вокруг которой враща¬ются все звезды. Это вершина небесного дерева — Поляр¬ная звезда. Здесь горловина чаши, отсюда выход к свободе. Эта звезда в 120 раз больше солнца. Луч от нее летит до земли 472 года. «Это означает, что в настоящее время мы видим Полярную звезду такой, какой она была во време¬на Колумба и недоброй памяти Ивана Грозного». Все это, конечно, интересные сведения, но самое главное другое. Полярная звезда — цефеида, она пульсирует. Ф. Ю. Зигель пишет о цефеидах так: «Подобно сердцу, они непрерывно пульсируют...»

Разговор поэтов со звездами надо слушать без высокомерного недоверия. Ведь ясно же, все они в один голос нам говорят о буквальном, а не символическом контакте со звездами. Может быть, в этом слиянии космического пульса звезд и человека кроются еще не разгаданные тайны метакода.

Ни подъем, ни спуск. Кроме точки, спокойной точки,

Нигде нет ритма, лишь в ней ритм...

Чувств белый свет, спокойный и потрясающий,

Его движения Erhebung...

(Т. С. Элиот. Все стихи Элиота даются в переводах А.Сергеева)

Возвышенное влечет нас к небу, У Блока это его «хвостатая звезда». У Заболоцкого и Элиота звезда По¬лярная. Поэтический взор Лорки устремлен к луне. Лер¬монтов просто слушал, как «звезда с звездою говорит». В этом разговоре звезд отчетливо слышны голоса поэтов.

Расстояние между звездами заполняют люди

С какой скоростью мчится свет? Майкельсон и Морли измерили это при помощи сложной системы труб и зеркал: 300 000 км/сек. А люди это знали давно. Обернувшись лучом, герой сказки мгновенно огибает вселенную и оказы¬вается в тридесятом царстве. Тридесятое царство — это и есть 3х105, если в километрах считать, то самое царство света.

Пусть влюбленные удалятся друг от друга на любое расстояние: если с одним случится беда, другой почувствует мгновенно — таков язык любви, язык света.

Человеческий глаз различает такие тонкости, как вол¬новая природа света. Поглощая квант света, сетчатка фоку¬сирует его как волну. Это значит, что реальности микро¬мира отнюдь не пустая мозговая абстракция для чело¬века.

Вспомним еще раз важнейший закон микромира — принцип неопределенности В. Гейзенберга, вытекающий из квантово-волновой природы микрочастиц: определяя «где», мы не может сказать «когда», и, наоборот, зная «во сколь¬ко», мы не определим «где». Когда — это волна, где — это частица. Быть фотону частицей или волной, зависит от наблюдающего прибора. Глаз предпочитает иметь дело с волной, а это значит, что он выбирает волновую вселен¬ную света. Но если на наш глаз упадет частица-вселенная «максимон», «фридмон», «планкион», восприняв ее как волну, мы фактически выберем другую вселенную. Все¬ленная зависит от взгляда. При этом в нашей волновой вселенной будет постоянно и параллельно присутствовать ее теневой двойник — вселенная квантовая. Это означает, что все мы живем, как минимум, в двух мирах. Наш глаз видит волновой мир, но внутри него таится мир той же величины, но квантовый.

Я думаю, что отношение к небу как к величайшей тайне не следует считать данью тем или иным време¬нам. Восторг перед видимым и невидимым мирозданием вечен. Он вспыхивает, как огонь, от соприкосновения очей с небом тысячелетней давности. Ведь это удивитель¬но: на наши глаза воздействует свет звезд, каким он был 1000 или 500 лет назад. Получается, что глазами мы видим не только сквозь бездну миллионов световых лет, но и сквозь реальную для земли бездну времени.

Во вселенной мчится луч света. Если мы увидим его «здесь», это «миг», но чем дальше от нас будет наблю¬датель, фиксирующий это мгновение, тем больше это мгно¬вение будет растягиваться, вплоть до вечности. «Здесь» мгновенно, «там» всегда. Это значит, что наша жизнь «там» окажется мигом, а этот миг «здесь» будет длиться вечно «там».

Мне кажется, что весь космос — это гигантский банк мгновений, сияющий с неба звездами. «Остановись, мгно¬венье, ты — прекрасно» — это всего лишь прорыв к вселен¬скому времени. Каждый миг длится вечно, и каждая веч¬ность — миг.

«Я помню чудное мгновенье...» Запоминание и есть мо¬мент вселенской магниевой вспышки, когда миг переходит в вечность.

Ныне кое-что новое приоткрылось в моделях теории относительности и квантовой физики микромира. Однако для современного человека все эти открытия не имеют осязаемого гуманитарного смысла. Все это происходит с какой-то загадочной «материей», а не с нами. Вот вели¬чайший предрассудок нашего времени.