Читаем Метамодерн в музыке и вокруг нее полностью

Метамодерн в музыке и вокруг нее

Ремесленник новой тональности, Симеон тен Хольт не столько создает опус, сколько находится внутри практики – со всей скромностью, возможной для уроженца Бергена, сына художника. В этом смирении – баховская тщательность, вермееровский свет, точный расчет (новый нидерландец?.. новый Голландец?..). В то же время, именно это смирение и наследование традиции (как будто не только музыкальной, но и художественной) делает музыку тен Хольта как бы свободной от нее. «Как бы» – потому что в Canto ostinato нет ни грамма новаторства, авторского «я», ритуального отцеубийства по Харольду Блуму. Canto ostinato парит над традицией, созерцает ее, внимательно рассматривает – с высоты. Еще точнее будет сказать, что Canto ostinato как бы пропевает ее. Причем какая именно здесь традиция – сказать очень сложно: тут и Мендельсон, и Шопен, и романтическое, и барочное, и «легкая» музыка XX века – вплоть до советских песен, которые вряд ли имелись в виду, но все равно проступают сквозь этот палимпсест, как и множество других самозародившихся музыкальных логосов.

Если Тихие песни воспроизводили традицию русского романса, а Песня колхозника о Москве использовала не просто традицию, а конкретную песню, то Canto ostinato имеет самую размытую модель, но при этом – и самые понятные правила игры: оно не просто работает с традицией, оно создает поток – тот самый, по которому тоскуют композиторы «новой простоты», и в которой авторская музыка по идее не может вступить в силу самой своей природы. Но здесь происходит невообразимое: основой вновь обретенного потока становится не архаика и не фольклор, не экзотические восточные практики и не какая либо из традиций церковной музыки, а совокупность авторской европейской музыки последних веков, ее гештальт. Авторское становится неавторским, незначительное – значительным, новое – старым, человеческое – божественным: таково чудо Canto ostinato, его богоявление.

Canto ostinato превращается в absoluta cantio – так называли в современных органуму теоретических трактатах некое «абсолютное пение» – совершенную каноническую мелодию, божественно предзаданную сочинению[392].

Canto ostinato превращается также и в бесконечную мелодию – ведь так тоже можно трактовать это название. Вагнеровская космогоническая песнь любви, кружащийся в танце дервиша Liebestod. «Танец смерти» – так называется в астрономии движение звезды Меланхолии к Земле – в фильме Триера. Но и танец любви: ведь не только любовь завершается смертью, но и смерть – любовью.

Главным жанром метамодерна становится песня, главной техникой – репетитивность. В этом смысле название Canto ostinato – повторяющаяся песня – концентрирует в себе оба понятия, становится во всех отношениях программным для эпохи метамодерна, ключ к которой – продолжающееся пение, песенные повторы, непрерывное дление новой песенности. В противоположность Il canto sospeso – культовой для второго авангарда и заодно для музыкального постмодернизма Прерванной песни Луиджи Ноно, «непрерывная песня» Симеона тен Хольта может считаться провозглашением не только новой песенности метамодерна, но и его новой целостности.

Если по Стефану Малларме мир должен был завершиться Книгой, то по Симеону тен Хольту он должен завершиться Песней. «Бесконечная песнь» у него превращается в Песню без конца и начала или Песнь, которая должна быть в Конце, песнь-после-Всего.

Читаем Метамодерн в музыке и вокруг нее полностью

Метамодерн в музыке и вокруг нее

Похожие книги

Все жанры