Метаморфозы музыкального инструментария:неофилософия народно-инструментального искусства XXI века

Обратившись к трудам по философии, эстетике, социологии культуры и искусства,[139] мы обнаружили конгломерат суждений о сущности функционирования музыкально-художественных явлений. Казалось бы, объективные функции искусства, тем не менее, представляются субъективному взгляду исследователей каждый раз с различных сторон. Искусство оказывается столь многогранным в своих проявлениях, что никому не удается ни охватить его целиком, ни выявить сколь-либо глубинную сущность. Все попытки определения функций искусства через моделирование структуры человеческой деятельности (М. Каган, Ю. Борев, Б. Ерасов и др.) заканчиваются конструированием различных моделей этой деятельности и, в конечном счете, демонстрируют только безграничное разнообразие социальных функций, что и так очевидно и для нашего исследования не представляет серьезного интереса.

Воистину великая сила искусства в том, что каждый человек получает от него то, что хочет, а каждый ученый находит то, что ищет. Неудивительно, что даже попытка А. Лосева с философских позиций определить предмет музыки, то единственное, что представляет сущность, первооснову музыкальных явлений (по его мнению, это “становление”), привело автора в конце концов к убеждению, что “основной принцип философии музыки, который мы развиваем в настоящей работе, не является ... ни единственным, ни наилучшим принципом”.[140]

Тем не менее небольшой экскурс в теорию функционирования искусства и культуры необходимо предпринять для обоснования методологии изучения социальных функций народного инструментализма, в том виде (естественно, тоже узконаправленном), в каком эти функции помогут нам решить обозначенную в заглавии проблему.

Исследователи взаимодействия искусства и социума разделились даже в вопросе о том, полифункционально ли искусство или оно выполняет одну-единственную функцию. В большинстве признавая его полифункциональность, некоторые ученые все же выделяют в качестве главных, системообразующих так называемые “суперфункции” (А. Сохор). Но и в определении суперфункции нет единства — ее роль выполняют, в зависимости от логики исследования, то художественная, то эстетическая, то воспитательная функции или функция социализации. Л. Столович считает, что “любое специфическое для искусства функциональное значение непременно опосредовано его эстетической природой и в этом смысле является эстетическим”,[141] то есть “цементирующим основанием системы функций искусства является эстетически-художественная специфика” (там же, стр. 148).

А. Сохор в качестве суперфункций искусства выделяет воспитательную и эстетическую, которые в силу специфики художественной деятельности “сливаются” в одну — “воспитательно-эстетическую”.[142] Ю. Борев понятие “эстетическое” рассматривает как метакатегорию, то есть как самую широкую и всеобщую категорию эстетики и как уникальную прерогативу художественной деятельности (наравне, с гедонистической функцией),[143] а генеральную цель искусства, объединяющую все его функции, видит в социализации личности. В. Рябов, в свою очередь, критикует Л. Столовича, Ю. Борева и других за чрезмерную “эстетизацию” искусства. По его мнению, “сводить сущность потребности в искусстве только к эстетической было бы обеднением всей сложности и универсальности художественного воздействия на людей”.[144]

Причина обособления в том или ином явлении “сущностных” (супер) и “частных” (обычных) функций, на наш взгляд, не в том, что есть главные и второстепенные функции, а в том, что каждое явление, с одной стороны, функционирует как часть целого, а с другой,— само является целым по отношению к другим объектам. Иными словами, различные уровни и условия взаимодействия субъекта и объекта (искусство и религия, искусство в условиях любительского творчества и социум, искусство и наука по отношению к социуму и т. п.) придают их свойствам разное функциональное значение.

Столь разнообразные подходы заставляют в первую очередь задуматься не о функциях как таковых, а о причине множественности концепций. Возможно предположить, что ее истоки, во-первых, в многогранности самого искусства, взгляд на которое с разных ракурсов представляет своеобразную картину, во-вторых, в разночтении понятия “функция”, в различной его трактовке.

Первая проблема объясняется достаточно просто. Поскольку художественная деятельность многообразна в своих проявлениях, постольку разнообразны и функции искусства. Многоаспектность научных подходов — социологический, психологический, эстетический, культурологический — к анализу явления, изучение его с разных сторон сквозь призму специфических методов, ограниченных рамками интересов и возможностей данной науки, постоянно приводят к конструированию различных моделей функциональных систем, способных отразить только какой-либо “срез” объекта исследования, но не явление в целом.