Читаем Метаморфозы музыкального инструментария:неофилософия народно-инструментального искусства XXI века полностью

 Коллизии вокруг этого инструмента начались еще в древности, когда домра, как основное музыкальное орудие скоморохов - исконных представителей народного эпоса, народной сцены, народного музыкального искусства, встала на пути развития официальной христианской церкви в ее борьбе с “суевериями” языческой религии, издревле культивируемой славянскими племенами. Домра познала и славу, и забвение, и двойное возрождение, и родовую вражду. До сих пор вокруг перипетий ее истории и современного развития продолжаются споры музыкантов и ученых. В лабиринтах ее судьбы, пожалуй, скорее разберется автор детективных романов, чем историк. Однако отступать некуда, и нам остается попытаться проследить почти детективную историю современной домры.

 В любом авторитетном и не очень авторитетном издании, выпущенном до середины 80-х годов последнего столетия (сказанная вскользь дата в последующем будет иметь существенное значение в нашем изложении), можно прочитать историю домры приблизительно в одинаковой транскрипции.

 Домра - древнерусский струнно-щипковый музыкальный инструмент, бытовавший на Руси в XVI — XVII веках. Она была распространена преимущественно среди профессиональных музыкантов-скоморохов. В конце XVII века в связи с полным искоренением скоморошества как явления культуры домра вышла из употребления и стерлась из памяти народа. Образцов инструмента не сохранилось, нет также ни описания, ни изображения домры в древнерусских исторических памятниках. По этой причине исследователи XIX века относили домру то к духовым, то к струнным, а то и к ударным инструментам.

 Так, составитель Толкового словаря В. Даль утверждал, что домра была в старину дудкой, поскольку термин “домра” происходит от древнеславянского “дму”, то есть “дуть”.[23] Историк Н. Костомаров причислял домру к ударным инструментам, ссылаясь на следующее историческое описание: “Одни из них (скоморохи. - Д. И.) играли в гудки, другие били в бубны, домры и накры”.[24] Здесь домры перечисляются в окружении ударных инструментов.

 Первым, кто правильно определил принадлежность домры к струнным щипковым инструментам, был А. Фаминцын, опубликовавший в самом конце XIX века книгу “Домра и сродные ей музыкальные инструменты русского народа”. Однако и он более того, что это струнный танбуровидный инструмент, сказать ничего не мог, так как единственное изображение домры, которое удалось найти на рисунке А. Олеария в книге “Описание путешествия в Московию...”, не дает ясного представления о конструкции инструмента, количестве струн и способах игры. Все последующие исследователи домры вплоть до конца XX века опирались на вышеназванную работу А.Фаминцына и ничего принципиально нового к ней не добавили.

 Тем не менее в 1896 году В. Андреев, несмотря на отсутствие достоверных материалов об устройстве домры, по образцу предоставленного ему струнного инструмента с овальным корпусом создал новую, оригинальную конструкцию, дал ей название “домра” и попытался теоретически обосновать ее аналогию с древнерусским прототипом.

 История воссоздания В. Андреевым старинной домры, кочующая из издание в издание, постепенно обрастала легендами, в которых быль переплеталась с небылицами. Вот как описывает события вековой давности участник андреевского оркестра А.Чагадаев: “С. Мартынов, ученик Андреева, случайно нашел в одной из деревень Вятской губернии старинный инструмент - домру, которую он привез в Петербург. Андреев усовершенствовал домру, как и балалайку; по совету Фомина он строит целое семейство домр: пикколо, малую, альтовую, теноровую и басовую. Строй домр остается тот же, что и балалаек, квартовый; прием игры народный - медиатором. Количество струн, как и на найденной домре, три...”.[25]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Социология искусства. Хрестоматия
Социология искусства. Хрестоматия

Хрестоматия является приложением к учебному пособию «Эстетика и теория искусства ХХ века». Структура хрестоматии состоит из трех разделов. Первый составлен из текстов, которые являются репрезентативными для традиционного в эстетической и теоретической мысли направления – философии искусства. Второй раздел представляет теоретические концепции искусства, возникшие в границах смежных с эстетикой и искусствознанием дисциплин. Для третьего раздела отобраны работы по теории искусства, позволяющие представить, как она развивалась не только в границах философии и эксплицитной эстетики, но и в границах искусствознания.Хрестоматия, как и учебное пособие под тем же названием, предназначена для студентов различных специальностей гуманитарного профиля.

Владимир Сергеевич Жидков , В. С. Жидков , Коллектив авторов , Т. А. Клявина , Татьяна Алексеевна Клявина

Культурология / Философия / Образование и наука
Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в.
Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Зимние праздники. XIX - начало XX в.

Настоящая книга — монографическое исследование, посвященное подробному описанию и разбору традиционных народных обрядов — праздников, которые проводятся в странах зарубежной Европы. Авторами показывается история возникновения обрядности и ее классовая сущность, прослеживается формирование обрядов с древнейших времен до первых десятилетий XX в., выявляются конкретные черты для каждого народа и общие для всего населения Европейского материка или региональных групп. В монографии дается научное обоснование возникновения и распространения обрядности среди народов зарубежной Европы.

Людмила Васильевна Покровская , Маргарита Николаевна Морозова , Мира Яковлевна Салманович , Татьяна Давыдовна Златковская , Юлия Владимировна Иванова

Культурология
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука