Метаморфозы рассердились

Ынбёль поражало то, насколько по-разному все общаются. Казалось бы, когда живёшь вместе столько времени, должны проявляться общие черты, но все крутились в каких-то собственных отдельных мирах. Ну, кроме Перси с Лекси — у тех был один мир на двоих, и они даже не пытались этого скрывать.

Ынбёль это немного расстраивало. Она думала, что они быстро подружатся, будут варить снадобья в котлах, обсуждать проклятия, крошить старинные талисманы, добираясь до их сути, и получать великую мудрость от Верховного.

Но связываться с Крисом было тем более себе дороже. У Криса всегда был план и стратегия, неважно, нужно было навести порядок на кухне или подготовиться к какому-нибудь магическому ритуалу. Он был превосходным и пугающим лидером. Дружелюбие в нём, если когда и было, то осталось висеть на той веревке, с которой его срезали. Он не церемонился, не щадил и не жалел, но и палку не перегибал.

Он сказал Ынбёль, что не посмотрит на то, что она девочка, и гонял её как и всех, но иногда казалось, что всё-таки чуточку больше.

Ладно, на самом деле Ынбёль думала, что он её ненавидит. Было в его словах всегда что-то, намекающее на её никчемность и бесполезность, хотя по ощущениям самой Ынбёль, пользы от неё было точно не меньше, чем от Эр-Джея. Ынбёль буквально кожей ощущала его ненависть, хоть никак и не могла понять, с чем она связана. Верховный держался рядом с ней спокойно и уверенно, но Ынбёль всегда казалось, что уверенность эта держится на двух ресничках. Один вопрос — одна ресничка выпадет. Второй вопрос — Ынбёль умрёт. Ей хотелось пожить подольше, а потому при Крисе она просто старалась почаще понятливо кивать. Даже если совсем не понимала.

— Ты выглядишь испуганной, когда смотришь на Верховного, — Лекси наклонилась к виску Ынбёль, чтобы сказать это. Венозная кровь тут же нагрелась: ревность Перси когда-нибудь истребит человечество. — Не показывай этого.

Абстрактность её слов порой напрягала.

Хорошего во всём этом было только то, что Ынбёль реально начала читать, потому как учиться иначе было невозможно. Чтобы добраться до записей прошлых ковенов, нужно было спустить лестницу, забраться на чердак и не увязнуть в вещах Лекси. Книги забивали всё помещение и не давали ответов на вопросы о природе магии или о личностях первых ведьм, зато в них можно было найти заклинание или зелье на любую жизненную ситуацию. Болезни, порчи, сглазы — всё и от, и для, причём написано последовательно. Сглаз на облысение был обведён цветным маркером, и Ынбёль целую секунду сомневалась, стоит ли предупредить длинноволосого Перси о надвигающейся мести. Но потом подумала, что ей тоже есть, за что мстить, а волосы — не такая уж и большая потеря.

Перси и правда напрягал куда сильнее Эр-Джея с его сплетнями и даже Джеба с колючими лианами. Он не был агрессивным, но в нём плескалось столько желчи, что в ней можно было смело топиться — результат был бы гарантирован. Он общался со всеми, кроме Лекси, подчёркнуто пренебрежительно. Отпускал едкие шутки, источал миазмы. Не гнушался вспоминать о прошлой жизни всех присутствующих. Его взгляд всегда проходил сквозь собеседника, будто он говорил со стеной, только если он не язвил и не пытался кого-нибудь задеть. Тонкие губы были всегда либо упрямо поджаты, либо искривлены надменной усмешкой.

Перси был красивым, но неприятным. Такую красоту хочется уничтожить не за её существование, а потому что обладатель просто её не достоин.

Ынбёль часто ловила себя на мыслях о том, как Лекси вообще терпит рядом с собой кого-то подобного, но стоило взглянуть на Лекси, как становилось явным — ничего она не терпит. Всё, что есть в Перси, её устраивало целиком и полностью. И пускай смотрела она на него немного реже, чем Перси смотрел на Лекси, во взаимной любви сомневаться не приходилось. Это придавало обоим опасной загадочности, хотя, казалось бы, куда ещё больше.

На Перси, как впрочем и на Лекси, глазели все, куда бы он ни пошёл. Только если Лекси брала экстравагантными нарядами и звоном, Перси справлялся просто… Собой. Он был высок настолько, что его тяжело было не заметить. Мощная челюсть и большеватый (хоть и всё ещё очень красивый) нос, светлые волосы и серо-голубые глаза выдавали в нём скандинавские корни, но Лекси, услышав об этом от Ынбёль, поднесла к губам палец, мол, молчи. Перси мнил себя патриотом, забывая, что даже у них есть корни и прошлое.

— Его родители бросили его тут. Нет у него корней. И прошлое ему не нужно, — с грустной улыбкой сказала Лекси. — Перси только мой.

В этом Ынбёль ей не сильно-то завидовала, скорее даже сочувствовала. Как бы ей не хотелось любви, любить такого, как Перси, для неё казалось абсолютно невозможным.

— Все поели? — спросил Крис, тщательно вычистив из голоса заботу. — Сегодня ярмарка. Нам…