Метаморфозы. Три коротких рассказа о неудачниках

Семьи и друзей у бывшего офицера не было. Друзей, потому что людей он не любил, завидуя всем и по любому поводу. А семьи не было, наверное, потому, что женщины безошибочно чувствовали его болезненную скупость.

Единственного близкого человека – маму – он любил, но стеснялся. Она жила в небольшом поселке за Рязанью. Макар Олегович навещал ее, как только мог. Даже построил ей там в деревне новый дом, но она не хотела в него переезжать, оставаясь в старом. Мама в тайне еще надеялась, что сын возьмет ее к себе в Москву. Но Макар все откладывал, придумывая для оправдания разные предлоги. Она все понимала, но кивала головой, делая вид, что соглашается с его объяснениями.

Когда сегодня его вызвали в зал для совещаний, он удивился. Антон Антонович обычно приглашал его к себе в кабинет. Общались они наедине. А Макар Олегович знал, что еще утром в зале собрались все три компаньона, и это было необычным. Обычно здесь, в Москве, «на хозяйстве» был кто‑то один, будто работали они в России вахтовым методом.

Сначала у него в голове промелькнула сладкая мысль о повышении. «А может и нет. И меня решили уволить», – через мгновение подумал он и так испугался этой мысли, что хотел повернуть и куда‑нибудь спрятаться, но быстро взял себя в руки, успокоив тем, что в этом случае никаких подобных почестей ему бы не оказали, а просто уведомили бы через отдел кадров.

Помощник открыл перед ним высокую тяжелую дверь. Макар Олегович вошел и, сразу почувствовав на себе пристальные взгляды, понял, что три руководителя говорили о нем.

Действительно, пока совладельцы дожидались его прихода, Антон Антонович поделился с компаньонами своим планом. Ничего необычного в нем не было.

– На время проверки нам нужен зиц‑председатель.

– Как в «Рогах и Копытах» у Остапа Бендера, – с улыбкой вспомнил Борис Гаврилович.

– Точно, – кивнул Председатель. – Человек, которого мы задним числом сделаем в нашей конторе главным. Чтобы, если что‑то пойдет не так, на него можно было бы повесить все наши грехи. Я долго подбирал кандидатуру и, кажется, нашел то что нужно. Условий было два. Во‑первых, чтобы нас не сдал. Значит, человек должен быть преданным, глупым и не очень разбирающимся в том, чем мы здесь занимаемся. А во‑вторых, что бы его не было жалко.

– Ну, со вторым проблем вообще нет, – ерзая на стуле из‑за обострившегося геморроя, перебил Михаил Самуэлевич. – С чего это нам должно быть кого‑то жалко? Каждый сам по себе. Придумали сказку‑отмазку: мы в ответе за тех, кого приручаем. Научись сначала о себе заботиться, а потом лезь других облагодетельствовать. Кто этого не понимает, значит дурак. А дураков жалеть бессмысленно.

– Ты прав. Значит  критерий один – преданность, – согласно кивнул головой Антон Антонович.

– Неужели есть еще действительно преданные люди? – с сомнением на лице произнес Борис Гаврилович.

– Сам поражен. Причем предан не за миску еды, как дворовая собака, не за деньги, а по идейным соображениям.

– А как же это ты определил? – ехидно поинтересовался Михаил Самуэлевич.

– Ооо… Я целую операцию провернул, – с гордостью объявил Антон Антонович. – Все как нас когда‑то в конторе учили. С подсадными красотками и денежными искушениями.

– Если с красотками, то я бы тоже не отказался, – усмехнулся  Борис Гаврилович.

– Я его долго проверял: то одно задание подкину, то другое, а недавно провел выпускной экзамен. Послал в командировку в Стамбул курьера сопровождать. Ох, друзья мои, если бы вы знали, какого я выбрал курьера. Анджелина Джоли и Скарлетт Йоханссон ей в подметки не годятся. Специалист высочайшей квалификации. Ее даже ФСБ только к вип‑персонам посылает. Один раз успела соблазнить голливудского оскароносного режиссера, пока его жена выходила в туалетную комнату носик попудрить. Ходят слухи, что именно она сделала то самое интимное видео с президентом одной очень важной страны, которым наши долгое время его шантажировали.

– Я знаю о ком ты, – Баба‑Паваротти облизнулся как кот, мечтающей о свежей сметане. – Хорошо помню, когда первый раз ее увидел на каком‑то приеме. И ведь кажется, ничего особенного: ноги, руки, голова. А как взглянула… Да уж… Будто раскаленного свинца в грудь залили. Таких баб монахи‑инквизиторы пятьсот лет назад сразу на костер отправляли.

– И правильно делали, – поддержал Михаил Самуэлевич. – Эти твари из мужчины могут полного зомби за пять секунд сделать. Знаем. Плавали… – раздраженно добавил он, видимо вспомнив что‑то личное.