Метанойя

Чтобы хоть как-то перевести в другое русло мрачные мысли, чёрной стеной обступившие меня, я стал исследовать содержимое карманов, но это мало что дало. Сигареты и зажигалку я уже видел, так, пустая обойма– хорошо, что её не выбросил, на ней могли отпечатки пальцев остаться. «ТТ». само собой. Ещё бумажник, очень тощий на вид, хотя я обычно беру с собой некоторую сумму наличными, на всякий случай. Так и есть, пусто, и даже резервная сотенная, неприкосновенный запас, куда-то делась. Зато в потайном отделении оказался маленький пакетик с двумя оставшимися «слезинками». Меня даже перекосило, когда его увидел. Сволочь Змей! Хотя что толку на него злиться, он ведь только предложил, а уж в моей воле было отказаться или согласиться. Так что ещё вопрос, кто из нас большая сволочь. И всё-таки интересно, почему нет ни денег, ни кредиток, ни документов? То ли я сам оставил всё дома, то ли кто-то очень удачно выпотрошил бумажник. Но в любом случае гадать сейчас бесполезно, не стоит даже голову ломать.

– Слушай, а где очки? – Голос девушки был очень усталым, а сама она по прежнему сидела на полу, закрыв глаза.

– На подставке для обуви. Не волнуйся, не разбились.

Она попросила:

– Не принесёшь, а? А то сил вообще никаких не осталось. По– видимому, нервный спад начинается. Не думай, что мне самой сходить лень.

Очень могло быть и так. После такой шоковой ситуации неизбежно наступает упадок сил. Но я почему-то обратил внимание на лёгкую испарину на коже её лица, быстро принимающей сероватый оттенок. К тому же она довольно часто шмыгала носом, а в ёё голосе мне почудилось очень знакомые болезненные нотки. Все эти мелкие симптомы укладывались в интересную картину, и мне стало даже не по себе от пришедшей догадки.

– Так, может, тебя просто подламывает потихоньку?

Она чуть приоткрыла глаза и невесело усмехнулась.

– Ишь ты, какой умный. Сразу видно– наркоман. Хотя кто ещё был бы способен такой цирк устроить? Ну да ладно… Ты очки-то принесешь? Да не бойся, ничего я не замышляю. У меня даже пошевелиться сил нет.

Её признание меня просто выстегнуло. Складывалось впечатление, что в мире остались одни наркоманы и мне никогда не выпутаться из этой сети. Как сомнамбула, я поплелся в прихожую, принес девчонке очки и снова сел в кресло. Мной овладела совершенная апатия, и стало безразлично, чем закончится вся эта история. Маленьким белым платком девчонка вытерла нос, нацепила очки, сразу став похожей на школьницу, и пристально вгляделась мне в лицо.

– А, ну конечно. Мне, значит, правильно показалось. Я видела тебя в «Норде». Ты ведь Джем?

Я уже был не в состоянии даже удивляться и только кивнул, точно зная теперь, к кому приезжал Сид. Она оживилась.

– Надо же, я думала, только Сид такой идиот, но, оказывается, ещё круче есть. Вы что, вместе какой-то дряни обкололись? Я слышала, он в дурке лежит. А с тобой что случилось?

Я кисло улыбнулся:

– Боюсь, что очень скоро могу составить ему компанию. Если раньше не пристрелят. Извини, что всё так глупо получилось. Не сердись на меня, хорошо? Кстати, я ведь не знаю, как тебя зовут.

Она сняла свои ботинки и поднялась с пола.

– Мог бы давно уже спросить, я не делаю секрета из своего имени. Меня зовут Эля. А то ты всё– дура да идиотка. Грубый вы народ, наркоманы. Сигарету хочешь?

– Да, спасибо, а то мои промокли.

Эля протянула мне пачку «Радомских» и закурила сама. Потом взяла с пола ботинки и на некоторое время вышла из комнаты, вернувшись уже в домашнем халатике, который видал и лучшие времена. Вместо тапочек на ее ногах были толстые шерстяные носки. Мне она почему-то напомнила Золушку, хотя я, наверное, затруднился бы объяснить это. Тем более что Золушка вряд ли носила очки и, скорее всего, была явно моложе. А Эле на вид было лет двадцать пять или около того, и, судя по всему, она давно уже не верила в принцев. Забравшись с ногами на диван, она глубоко затянулась сигаретой и предложила.

– Если хочешь, можешь рассказать мне о своих проблемах. Возможно, я и смогу чем-то помочь тебе.

Я не смог удержаться, чтобы слегка не поддеть её.

– У тебя в самом деле есть желание слушать меня? Мне кажется, что твои мысли, по идее, должны сейчас находиться несколько в другой плоскости.

Эля сухо парировала:

– Не умничай. Я сама знаю, что мне надо и когда. Сейчас для меня важнее решить, как быть с тобой. Я понимаю, что у тебя большие неприятности, от нечего делать заложников не захватывают. Но и ты меня пойми– мне-то к чему лишние головняки? Я тебя не гоню отсюда, но хотелось бы знать, чем все это может обернуться. Короче, давай выкладывай всё, как есть.

Я и начал выкладывать. Эля слушала молча, безо всяких эмоций, внимательно глядя на меня проницательным взглядом синих глаз, немного увеличенных толстыми стеклами. Это очень напоминало приём у строгого врача, и для полноты картины не хватал карточки больного, куда записывается анамнез. Я рассказал всё с максимальными подробностями и когда закончил, Эля подвела итог.