Метанойя

Но, с другой стороны, если она и правда этим самым занимается, и Маша это выяснит, то Изюмову точно уберут из детского дома, а может даже и посадят в тюрьму. И тогда многие, Маша в том числе, вздохнут свободнее. Именно это соображение и стало решающим, а вовсе не идеалы горячо любимого Машей товарища Ленина. Но это строго между нами, дорогой читатель.

В общем, Маша, на свою голову, согласилась. О чем потом жалела каждый день своей жизни.

Гульнара ее согласию обрадовалась и стала вводить в курс дела:

— В общем, так, Степашина, сегодня суббота и многие идут в увольнительную в город. Изюмова, конечно, пойдет тоже. Твоя задача тихонечко, издалека проследить за ней и потом рассказать мне о том, что было. Вот и всё, бояться нечего. Главное, близко к ней не подходи, чтобы она тебя не заметила, поняла?

— Да поняла я, — уныло протянула Маша, уже вновь жалея о том, что согласилась.

* * *

И вот, вечером того же дня она, сохраняя дистанцию, шла за компанией, лидером которой была, конечно, Изюмова. Все остальные, как всегда, вертелись вокруг нее, стараясь ей угодить. Но вот, на одном из перекрестков, Изюмова распрощалась со своей свитой. Маша слышала, как она похвалялась, что идет на свидание к одному парню, герою войны и офицеру. А все кричали ей, чтобы она не теряла времени даром, и желали удачи.

Компания пошла дальше, по широкому проспекту, а Изюмова свернула в одну из узких ташкентских улочек, неся через плечо приличных размеров сумку. Маша, с замирающим сердцем, издалека кралась за ней, ощущая себя героиней-подпольщицей во вражеском городе. Наконец, дошли до парка, раньше чистого и уютного, но во время войны запущенного, где Изюмова, оглядываясь, зашла в кусты. Маша подумала, что та захотела в туалет и тоже остановилась неподалеку за пышным кустом с красивыми цветами. Прошли не более десяти минут, которые показались Маше вечностью, и вдруг она увидела, как из этих кустов выходит женщина лет около двадцати пяти — тридцати, в красивом летнем платье и стильной шляпке, умело, но очень вульгарно накрашенная. Почему-то именно это слово — "вульгарно" пришло Маше в голову. В руке эта взрослая женщина покачивала изящную дамскую сумочку. Она отряхнула подол, огляделась вокруг и пошла вперед, отчетливо покачивая бедрами и стуча каблучками дорогих туфелек.

Маша остолбенела, не зная, что делать: а куда Изюмова-то делась? Она подождала еще немного и потихонечку стала пробираться к кустам, в которых скрылась Варвара и из которых вышла эта женщина. Продираясь сквозь густую листву и все время думая о том, что она скажет, обнаружив Изюмову, Маша выбралась на небольшую полянку, которую совершенно не видно было со всех сторон. Полянка была пустая и Маша испугалась, что провалила задание — упустила Варвару. С другой стороны, она испытала облегчение. Теперь можно спокойно вернуться в интернат и сказать Гульнаре, что Изюмова убежала от нее через парк и она не виновата в этом.

Уже собираясь пробираться обратно, Маша вдруг увидела в уже подкрадывающихся сумерках под одним из кустов какую-то небольшую кучку, прикрытую ветками. Ей стало интересно, и она решила потихоньку посмотреть, что там. Там оказалась сумка, с которой зашла в кусты Изюмова. Маша осторожно открыла сумку и увидела внутри аккуратно сложенную одежду Варвары.

Она застыла в изумлении, не зная, что и подумать. Эта женщина что-то сделала с Варварой или… Догадка вдруг пронзила ее, безумная, но все объясняющая: эта женщина и есть Изюмова!

Конечно, будь Маша постарше, она бы не приняла эту версию всерьез. Но четырнадцать лет — возраст исключительно романтический, когда рациональное мышление пока еще не завладело человеком полностью, а детские сказки не совсем выветрились из головы. И Маша бросилась вдогонку за той женщиной. Слава Богу, та не успела уйти далеко, и слежка была продолжена.

Женщина, в которую превратилась Изюмова с развязным, как показалось Маше, видом прогуливалась по бульвару напротив ресторана в уже синеющем вечернем свете. Темнеет в этих местах рано, не как на севере, с его белыми ночами.

Вот, дверь ресторана хлопнула, до Маши донеслись обрывки музыки, чьи-то голоса, а к Изюмовой подошел нетрезвый мужчина, узбек, явно не бедный и одетый в хороший белый костюм. Такой костюм, поняла Маша, в магазине не купишь, явно, на заказ шили. Они о чем-то поговорили, и Изюмова, взяв его под руку, повела в сторону запушенного парка. Маша тихонько пробежала туда первая и присела за кустами, боясь даже дышать, когда они проходили мимо, но они ее не заметили. Им сейчас явно было не до нее. По крайней мере, нетрезвому узбеку точно. К тому же, было уже достаточно темно, а фонари вокруг парка почему-то совсем не работали, ни один. Изюмова кокетливо смеялась, а мужчина по-хозяйски поглаживал ее спину и ниже. Наконец они скрылись в разросшихся кустах парка. Правда, перед этим, что Маша хорошо разглядела, Изюмова быстро окинула окрестности цепким взглядом — не видит ли кто?

* * *