Метастансы (сторона А)

Пусть Париж наживает грыжу!

А слабо пройти по карнизу?

Ещё дозу — и рожей в жижу!

Намазюкаем новых музык:

Охренеют охрипши скрипки,

Обезлюдеют скрепки блузок,

Обезблюзив разлюб улыбок!

Просто без handsfree & bluetoothов

Все ослепли, хандря в трех липках.

(Посмотри: на дисплее бесится

С Эмэмэсиком Эсэмэсица!)

Не забыть шебутное бешенство:

Ркацители — цель — утро в складочку,

Пиво в складчину, спирт по скляночкам.

И стихи, стихи, стих-хоть вешайся.

Silver age на скрипучих Loveочках —

Разогнать бы всех к черту вилами.

Ведь поэзия любит славочку,

Существует — и ей до лампочки…

Вы виновны!!! Казнить не миловать!!!

***

Я этому миру не должен, ведь были за ним грехи

Похуже, чем жены друзей в краплёной моей колоде.

И пусть шепелявый бог под глупенькое «хи-хи»

Шестёрок своих другим нарежет судьбу на ломти.

Забудьте про титры. Напрочь. Увольте по всем статьям.

Щенявое «вон!» не светит моим караванным строчкам.

Я их не царапал зубками, как мальчиков для битья.

Пусть лучше другие гордятся своей молодой суходрочкой.

Белёсые скулы скулят прощенье своим черепам.

Мне было не до живых. Я пялился в мартиролог.

Я этому миру не врал. Поэтому и не спал

С такими, как он. Но в кровь вонзился его осколок.

К очкам приморожен наспех вчерашний больной угар…

К чертям «бережёных бог..» — ни ставки на фаворитов!

Кому оттоптал лицо, простите. Шёл наугад —

В голодном моем лесу дороги ещё не пробриты.

И пусть «я на этом мире» — довольно смешной этюд,

Но «я у него в ногах» — совсем уж дурной набросок.

Был грех — к небесам в толпе с надеждой тянул культю,

Но только на поцелуй! И пальцы загнув вопросом.

Пусть кто-то поймёт: «hands up»,

а кто-то прочтёт: «воздев» —

Я просто хотел летать, не плача о Джонатане.

И мне не писали писем на адрес «Ему. Везде» —

Не каждому выдан шанс себя раскрутить на танец.

Мне выдали этот мир, без всяких гарантий на…

Ему навязали мой тщедушный, но вольный остов.

И дочь его не со мной, но все ж не разведена —

Нам некуда жить вдвоём. Шей саван из брачных простынь!

А если скроил — считай, кто сколько напел молитв,

И сколько из них меня хоть раз помянули всуе.

Но я выдавал всегда пять строчек на каждый литр —

В расчёте! Пусть он теперь мои образа рисует.

***

Я почти обессловел. Не к чину слова.

Ведь словам нужно зубы почище.

Мне б с тебя в эту ночь все добро сцеловать

И сдавить его в жадных ручищах.

Все получится — я не купил эту боль,

Да и радость сегодня не в смете.

Если веришь — ударь, если любишь — уволь, —

Бог в приказе меня не отметит.

Здесь вчера солнцевело. Сегодня снежит.

Только завтра дождливит след в след мне.

Я же видел, что мне в этих пальцах не жить,

И не надо считаться, кто летней.

Я опять о любви. В зависть тем, кто кричал,

Что с тобою совсем обесстишел,

Что поверился вдрызг этим острым плечам,

Что испелся и плачу потише.

Догоняйся. Я шрам из себя иссеку

И углы обточу об дорогу.

Я все врал, что любовь состоит из секунд.

Догоняй. Только песни не трогай.

***

Лишь от окурка след выдаст пустой карман…

Петр ногами вверх выдаст судьбу поэта…

Кошечка, ты опять, видно, сошла с ума,

Если в такую ночь мне предлагаешь это.

Кошечка, ты проверь: крыша не протекла?

Я не чинил давно сломанный дамский зонтик.

Быстро беги в кровать. Я не хотел бы класть

Свой небольшой на всех.

Лучше попялься в сонник.

Было. Прошло. Ну что ж? Может быть, Мендельсон?

Будешь спокойно спать под моего Шопена!

Жизнь не солёный снег, выпавший на лицо,

Да и ложится смерть явно не мыльной пеной

Типа Gillette-лимон. Вынь из волос перо

И разложи пасьянс. Я постихачу, ладно?

Каждому на судьбу маленький дан пирог,

Ну а дерьма на всех выписано изрядно.

Эдику Цветкову

Ты тоже спел. Но только не по-нашему.

Тогда respect — мы большего не нажили.

Ты врезал джаз — я об него обрезался.

Ты жил держась — мне не хватало трезвости.

Хочу кукушкой над гнездом петушечьим

(И на боку хоть царствуй, хоть беду кричи),

Хоть Маргаритой голой, хоть валькирией,

Да хоть Вакулой, хоть с обрыва гирею.

Лети, сынок — тебе ведь жить не с Бахами,

Не все ль равно, кого и где оттрахали.

И пофиг дым, что ты одет по-летнему —

Мне ждать звезды.

Мне уходить последнему.

Соната

Завещаю себе тебя.

Не пинай дежурного клоуна.

Запрещаю, собой скрипя —

Ты не вся об меня переломана.

За плечами тоски не спят —

Лучше влёт между раковин век ударь.

Завершаю собой тебя.

Не вкорячить тебя в моё некуда.

Упрощаю тебе. Устал.

Я не буду твоим угощением.

Я прощаю себя. Кем стал? —

Украшением? Укрощением?

Разрешаю тебе пристать —

Потроши меня по-хорошему.

Развращаю. Не перестать.

Ты с какого меня взъерошила?

Унижай. Не забудь слизать

Все моё, что с испугу выжала.

Уезжай. Не к столу слеза.

Просто снова некстати выжила.

И не жаль. Больно, если за

Этим жалом — вампирный умысел.

Мне не жаль — я привык слезать

С игл неба, ведь там ни к чему мы все.

Умоляю, иди в отгул

Я и так уже много выскулил.

Уваляю себя в снегу

Там, где волки добычу рыскали.

Увольняю, но сберегу —

Не хочу слишком долго маяться.

Увиляю, когда смогу.

Ведь не каждый тобой ломается.

Что ж ты ноешь, как выпь в трубу?

Счёт закрыт — ничего не выставить.

Спараноишь себе судьбу —

И сама же к себе на исповедь!

Не дано лишь меня. Забудь

Все, что было на грязных лестницах