Метастансы (сторона А)

Все равно между этих букв

Ни одна твоя не уместится.

Седативное

Вышло как-то по-людски. С непривычки, что ль?

Как-то вроде не впервой, но… никак.

Все хотелось доползти до харчевни воль —

Отскочил куда-то вдоль на века.

Не сошлись в цене с судьбой? Я не спрашивал.

Не столкнулся с головой? Тоже бред.

Просто жизнь моя хреново покрашена

В бестолковый поэтический цвет.

Вышло тошно? Вынь глаза — не отсвечивай.

Стало круто? Полетай мотыльком.

Не такой уж бог сегодня доверчивый,

Чтоб дарить тебе меня целиком.

Ну, подумаешь, башка перекошена.

Ну, подумаешь, на сердце два шва.

Лучше выкурим одну по-хорошему —

Нам вдвоём теперь с тобой выживать…

Был у цели — смог нализаться.

Шёл домой. Проснулся — валежник.

Накарманил цивилизаций —

Баб хотелось, как у Валледжо.

И пришлось костюмчики гладить —

Иззанозил руки об доску.

Со своим вином на оладьи —

Не хотелось баб, как у Босха.

Вот и ты лежишь эшафотом,

Зная, что я телом перевран.

Ведь на том замызганном фото

Кельта ретушировал Рембрандт.

Теофобия

Я к богу не вернусь. Ключи на полке справа.

Не мне перепевать надрывно-горловых.

Ещё бы сто монет — и я б простил Варавву,

Чтоб больше в пол не бить остатком головы.

Чтоб не терпеть взасос сопливый ультиматум.

Кто мне соврал, что жизнь бывает и трезва?

С похмелья пили квас, а я ругался матом,

Когда ты шёл к Нему. Ведь он тебя не звал!

Мне не привинтят нимб. Тебя не вклеят в складень —

Не первый ты менял бейсболку на клобук.

Я душу продавал ему всего лишь на день,

А буду и в гробу с отметиной на лбу.

И пусть младенцы спят в ладошках богородиц.

Он обещал прийти. Наверное, за мной.

Но лучше на шесте в лохмотьях в огороде,

Чем в гору под хлыстом с брусками за спиной.

Ты слишком мало знал, чтобы влюбиться в доску

В копчёную доску с нестриженым ИНЦИ.

Я не прощу ему киднеппинг по-жидовски,

Как не простил себе нелепый суицид.

Сравнения

1

Я — ваше всё (плач в зале). Да, … mea mecum…

Как Пушкин с рожками (Учебник. 5 класс.)

Как хомячки, разорванные смехом,

И Дон Жуан, залюбленный дотла.

Как еженощный сон (да-да, про лошадь),

Как новый «Форбс», где ваши имена

Не на обломках пишут — на обложках,

И каждой ляжке разная цена.

Как Броудвей, омюзикленный бредом,

Как дилижанс, в котором не трясёт.

(Пусть копирайтеры вымучивают credo,

Но под гербом навек: «Я — ваше всё!»)

Как два носка у грязной батареи,

Как два соска или как два горба,

Как труп под Роджером, вихляющий на рее,

Как Чацкий (помню: «…бля» и помню: «…бал»).

Как «жизнь свою пройдя до половины»,

Как «не с глаголами», «суглинки, чернозём»,

Как «Отче наш», как «не убий невинных»,

Как рупь на опохмел, — «я — ваше всё».

Как Ветхий Жид, мой вечный агасверстник,

Как горький макс торговой марки «Sweppes»,

Как $ (символ доллара (ещё зелёный персик)),

Как новый «Reebok», лопнувший на шве.

Как ксёндз, бормочущий свою латынь у гроба

(Молиться — то же, что просить у пули «sos!».

Брось рассуждать «жизнь/смерть/любовь». Попробуй

Не спутать пулемёт и пылесос).

Как «дважды два», как «Маша, я Дубровский»,

Как Иисус (или мы с Ним вдвоём?).

Проснись, сынок, ты намочил матроску!

«Я всё своё! Я всё своё! Я всё своё!»

2

Мне нравится, что вы больны. Не мне

Доить капитолийскую волчицу.

А кто-то с толстой сумкой на ремне

Стучится, и стучится, и стучится,

Как колокол о свой больной язык,

Как дятел, как часы до приговора

И как Клааса пепел (до росы

Мне не найти сравнений Мальдорора).

Я Вас любил. Любви не может быть,

Пока на дубе цепь не золотая.

А кто-то, перервав гнилую нить,

Плутает, и плутает, и плутает,

Как Моисей, который go down,

Как Людвиг Ван вглухую среди клавиш,

Как заяц вперехлёст своим следам

(Здесь вычеркнуть — крота уже не вставишь).

Взволнованно ходили Вы… Внаём

Сдавался только я… И проворонил.

А кто-то тело жирное своё

Хоронит, и хоронит, и хоронит,

Как фараон среди костей рабов,

Как белка каждый раз по разным дуплам,

Как мальчик неизлитую любовь

Потоком прячет в надувную куклу.

Но Ваши пальцы пахнут. Насовсем

Я не отдамся — не плюю в колодцы.

А кто-то, на постель мою присев,

Смеётся, и смеётся, и смеётся,

Как человек, который у Гюго,

Как бультерьер у дверцы преисподней…

Но мне, поверь, совсем не до него.

Ответь мне честно,

Ты моя сегодня?

Ученикам

Или вспотел асфальт, или взлетел СашБаш,

Или кому-то здесь вновь раскровянить морду?

Только, mon cher, за мной очень крутой вираж,

И не тебе судить, как я потратил город.

И не твои стихи, как я потратил баб…

Мальчик, родимый, вынь руки из этих ножниц.

Это не брызги вин и не мокрота лба —

Это с тебя, малыш, нежно срезают кожу.

И не твоих умов, как я потратил боль:

Или забыл очки или схватил отвёртку…

В нас, на большом огне, жизни — на коробок,

Да остальной фигни — раз завернуть в скатёрку.

Воспалённое солнце (отрывок из поэмы)

…Я отштукатурился вновь (простите меня за корявость),

А с новой резьбой не привык — крутился на ржавых болтах,

И не завидовать мне тем, у кого якоря есть —

Будет ещё у меня несколько новых Полтав.

Будет на фору ещё горстка неписанных правил

Или неправильных писем (а это уже на резон).

Теплится пара слезин в моем застеклённом анклаве,

Бьётся в печурке огонь — тесно ему, как в сизо.