Метастансы (сторона А)

Все на вечность! Себе ни свечки,

Ни окурочка, ни огарка —

Где-то в мозге открылась течка,

Как у сучки — и ту отхаркал.

Я слажал. Я по жизни — чайник.

Ведь за это не ставят к стенке?

Мне б гонять по помойкам чаек

И отчаянно грызть коленки…

Если встретимся («если» — шутка),

Строчки выстрочим по фигуре…

Кроме «если» есть «вдруг», малютка.

Если «вдруг», помни: было жутко

Гражданину кантона Ури.

РАСТЯЖИМОЛОСТЬ (2008 — 2011)

Ин мемори

Незабвенной памяти

трагически погибшего

друга и поэта Антона Кобылкина

(август 1988 — июль 2007)

Вот и все. Резко кончился трафик —

Слишком поздно закинут аванс.

Каждый пиксель твоих фотографий

Профилирует вечность en face.

Снова август садистски обглодан —

Больно нам прищемили июль.

По туману — ты спрятался в Лондон,

Хоть по пьяни и пел Ливерпуль.

Было, было — лупили по крыльям

И друг другу лепили рога.

Вот ещё одну песню накрыли,

Грязной лапой настроив орган.

Помнишь вздохи троих клофелинщиц?

Или трёх? Мы играли в дуэль.

Ты любил их упрямо, по Линчу.

Я — в раскачку, по Эммануэль.

Никуда ты не спрячешься, мальчик —

Я из «симки» не стер строчку «То».

Мир не так уж бездарно заманчив,

Чтобы прятать его под пальто.

Только вспомни, как утром на Волге

Грели курткой больных голубей.

Ты затаскивал жизнь на помолвку.

Я — ходил на свиданья к судьбе.

Вспомни — слезы и зубы в подушку,

Вспомни — вой двух заброшенных псов.

Как Господь не по нам занедужил,

Но по нам прокатил колесом.

Как в подвале, почти до отрыжки

Хоронили любовь под портвейн.

Приходи в мою осень, братишка —

Там ещё не уснул соловей…

***

Ковырнули — да попусту вскрыли, но

Облажались — душа не с карманами.

Я тащусь к тебе с мокрыми крыльями,

Как залог нёс Алене Ивановне.

Как Шарлотту вёл к ванне Маратовой,

Сняв ботинки с дырявой подошвою.

Я ползу к тебе ласковый, братовый,

Умываясь заслуженным «дожили».

Я мажорливый. Да, я пьяниссимо, —

Фортерпенье твоё изминорено.

Ты диезово независима,

Но басово ещё не оформлена.

Помнишь, как за троллейбусом драпали

Мы по площади — плоскости Римана?

Ты дразнилась пальтишечком драповым,

Я — своей недожёванной «Примою».

У тебя, знаю, было и с дьяволом,

Ты прими, я пойму — только высушусь.

Ты Марию при мне обезглавила

И Емельку при мне обескрышила.

Ну, допустим, и князь твой не липовый,

И любить, предположим, умеешь как.

Только брось эти штучки, Филипповна,

Не полезу я в печку за денежкой.

Не волнуйся — я это всё стёр уже,

Но ещё не прощаю по-частому.

Ты взъерошь мои мокрые пёрышки,

И погладь их, как раньше, несчастная.

***

Снова грезится джимов июль

И луна с языком в три заплёта.

Снова нам не отсыпали пуль

Пулемётных, но здесь мимолётных.

Буцефал или гидроцефал —

Я не помню, за кем этот выбор,

Но к кресту не прикрутят овал

И табличку с размашистым: «Выбыл».

Кто-то спрятался в нашей норе

От страданий сопливо-дождливый,

Только хочется на минарет,

Чтобы каркнуть своё: «Да пошли вы…»

Только хочется… Мало ли что?

Не прикрутят… Кому это надо?

Чтоб в овале смешной Мефисто-

фель глумился, что крест за оградой?

Шахматный романс

Андрею Корневу

Хоть на жопу богу марки наклеивай,

Хоть петлю вяжи из ниток фортун —

Разменялись мы вчера королевами

И словили мат на третьем ходу.

Хоть луну пробрей да вставь ей два клевера,

Хоть протектор изотри о котят —

Разменялись мы вчера королевами

И влетели, ни на метр не взлетя.

Пусть давнёхонько слова не пристреляны,

Пусть все солнца прогнили до кишок —

Растерялись мы тогда с королевами

Под шипящее вослед «хорошо!».

Жизнь сама воткнулась в свежую плевотень —

Не утонет — подождёт корабля…

Облажались мы тогда с королевами.

Ты как хочешь — я кладу короля!

Птичий блюз

Тетерев с тетёркой — пляска в десять па.

Весь дневник в пятёрках, а сама глупа.

Косы в десять строчек — хоть луну повесь.

Кто из нас порочен — ты узнаешь здесь!

Голубь без голубки — песня набекрень.

Я ведь тоже глуп, как труп. Но это хрень.

Недоплыли кони. Август недогнил.

Я здесь незаконен, так что сдуй огни.

Ворон на воронке — секс среди войны.

Мне твои заслонки выбить — хоть бы хны.

Не печаль всевышних — их печаль права.

Недозрели вишни — помер дед Иван.

Селезень бил утку — без цветов пейзаж.

По-смешному жутко ты себя отдашь.

Зевс имел корову тоже не со зла…

С плечика младого лямочка сползла.

Птицы, птицы, птицы… Хичкок — просто бой.

До утра глумиться буду над тобой.

У крыльца карета, словно «воронок».

Как венок поэту, платьице у ног.

Голь летит на падаль. Лажа — каждый такт.

Золушка, так надо, если принц — простак.

Хлопает по рылу лапой старый клён.

Катенька с обрыва — трусики вразлёт.

Стриж срезает мысли — ступор да тоска.

Я сегодня прислан душу оттаскать

За златые косы. Заплети ещё.

Пусть меня заносит — я уже прощён.

Филин тихо охнет — Бах рыгнет в орган.

Я ещё не сдох, но душу мне сваргань.

Ножки, словно циркуль — шире градус дай.

Не привозят в цинке с этих войн, мадам!

Снегири жрут ветки — кружит вальс в хлеву.

Воланд тоже, детка, врал не наяву.

Губы не занозишь. Так что будь смелей!

Соловей мимозе плакать не велел.

Вот и кукареку. Одеяло скинь.

Грустно человеку без такой тоски.