Метатеги

– Бонжур. Я соскучилась. Устала ждать, когда ты меня найдешь. Извини, но ты такой медлительный…

– Это сон или все наяву? – спросил я, не открывая глаз. Боялся, что никого не увижу.

Она все же коснулась моего плеча.

– Без разницы. Думай, как хочешь. В любом случае, я рядом. Во сне или наяву, но ты увидишь меня, когда откроешь глаза.

И опять она предстала другой. В броской фовистской юбке красного цвета, свитере крупной вязки, озорная, дерзкая, она стояла передо мной и широко улыбалась. Всегда новая, зыбкая, как мираж, далекая и близкая. Как свет, что всегда рядом, но который нельзя унести с собой.

В предгорье мы провели вечер. В тот раз она немного рассказала о себе. Занимается творчеством: лепит, рисует, немножечко пишет. В погоне за вдохновением колесит по свету; не любит долго быть на одном месте, постоянно в движении. Кокетничала, смеялась, льнула ко мне, словно ища поддержки.

– Сансара, скажи, у тебя, возможно, неприятности в жизни? – спросил я.

– Так, мелочи. Не бери в голову. Творческий кризис. Я подумала, мне нужен тот, кто все понимает. Мой старый друг, – она произнесла последнее слово с сомнением, обдумывая, соответствует ли оно действительности. Потом посмотрела мне прямо в глаза и спросила:

– Тебе не кажется, что мы похожи? Наш образ жизни, цели, стремления – разве они не одинаковы? Наши неудовлетворенность и страдание – разве не те же? Ты постоянно ищешь меня, а я убегаю. Но потом понимаю, что не могу без тебя, и сама начинаю искать…

– Может, нам стоит прекратить это? Просто путешествовать вместе?

– Фу! Как это пошло! Разве не понимаешь? Тогда ничего не будет! Просто перестанет существовать. Найдя друг друга, мы потеряем себя.

Я ничего не ответил. Мы были вместе до темноты, глядя на уходящие в ночь горы. Потом Сансара ушла.

– Возможно, отправлюсь дальше на запад. Насколько это возможно, – сказала она. – Ты не разгадал мою загадку? Мне жаль…

Стоит ли говорить, что через какое-то время я двинулся в том же направлении. Отправился на теплоходе в Америку. Глядя в иллюминатор на неспокойные волны, много думал над словами Сансары. Оправданы ли наши поиски друг друга на протяжении лет? И для чего это нужно?.. Добровольно втянутый в эту игру, став ее персонажем, я вспоминал пройденный путь, размышлял о том, что получил и что я имею. Долгие разъезды закалили меня, я приобрел знания, мудрость и опыт. Налёт мистики, окружавший нашу жизнь, раздвигал границы воображения, давая пищу для творчества. Мое перо всегда было отточено, очерки, рассказы и путевые заметки возникали словно из воздуха, сами собой, на одном вздохе. Но всегда оставалась неудовлетворенность, которая гнала вперед. Всегда было страдание, которое не давало расслабиться. Надежда и стремление достичь большего, словить и удержать невозможное, заглянуть туда, где, может быть, откроется тайна, которая расставит все по местам. В ту неделю, проведенную на корабле, я понял, что имела в виду Сансара, когда покидала меня.

Великую тайну постичь невозможно, как и жизнь того, кто рядом с тобой. Ее лишь можно коснуться своим дыханием, обогреть, ласкать, лелеять ее – но только на расстоянии. И так будет всегда. Иначе рискуешь все потерять, разрушить мечту, сотканную из надежд и стремлений. Разгаданная тайна – это тупик и увядание, отрицание того, что могло бы быть впереди. Любой путь оправдан движением к желанному повороту, и это движение есть бесконечность.

Такая благородная истина озарила меня откровением момента – и осталась в душе навсегда. С тех пор моя хвала не умокала, как аллилуйя: спасибо тебе, Сансара!

Наши встречи и расставания пронзают мою жизнь, как свет лесной сумрак. Я видел ее в разных странах, городах, поселениях. Порой встречал там, где черт ногу сломит. Ее глаза сияли в обличьях туземок, пылающих страстью чикас, стройных мулаток, скромных потомков чероки и навахо. Иногда я находил ее сам, иногда появлялась она. Ее облик я видел на жарких улочках, пропитанных магией реализма, где движения колебались, плавились в мареве непроявленных образов, истончались до серых теней, застывших в углах у домов. Бродя в лабиринтах старинных построек, мы пили мате и курили травку, любовались закатами и читали стихи на испанском. Встречи были короткими, расставания уводили в неизвестность, оседая в душе меланхолией.

– Адьос, амиго, – говорила она. – Мы поплывем дальше к своей мечте, как корабли к маяку.

– Только курс обычно задаешь ты, – отвечал я.

– Это для кого как. Быть может, все наоборот.

Моя Сансара, всегда шептал я, срываясь с места в неизведанный путь. То же повторял, увидев ее перед собой: точеной нубийской красавицей, русой славянкой или длинноволосой алеуткой с разведенными скулами. Каждый раз она была новая, однако все та же – моя Сансара.