Метатель

— Да не бойся ты, это мой боевой товарищ, — ответил я, стараясь добавить в голос побольше уверенности. — Он только врагов наших кромсает, а тебя и пальцем не тронет. Лучше скажи, ты из этих мест будешь? Может, знаешь какую безопасную деревеньку неподалеку, где можно передохнуть да сил набраться?

Пацан наморщил лоб, вспоминая, а потом просиял и закивал:

— Ага, дядь, тут недалеко совсем, километра два всего. Там моя бабушка живет, она добрая, она вас точно приютит! Я дорогу покажу, не бойтесь!

Я облегченно выдохнул. Надо же, не прошло и трех дней, а уже и попутчика встретил, и ночлег нарисовался. Чудеса, да и только! Глядишь, и до нормальной жизни недалеко осталось. Или до чего там еще в этих реалиях РПГ…

— Ну что ж, веди тогда, внучек, — подмигнул я, протягивая ему руку. — И давай-ка для начала познакомимся, что ли. Меня Артемом зовут. А тебя как величать прикажешь?

Малец ухватился за мою ладонь и осторожно выбрался из будки, щурясь от внезапно яркого солнца. Несмело покосился на призрачного пса, замершего в отдалении, но ничего не сказал. И на том спасибо.

— А я Ванька! — бодро представился он, отряхивая пыль и грязь с потрепанных штанов. — Ванька Смирнов, из шестого «Б». Ну, был по крайней мере, пока вся эта кака не началась. Теперь-то какая школа, сами видите…

Ванька. Надо же. Иван, Артем — прям два богатыря. Осталось только лук со стрелами раздобыть да по лесам-полям шастать, разбойничков каких отстреливать. А что, идейка-то неплохая. Глядишь, и до Кащея когда доберемся, будем знать, как с ним управиться.

Я хмыкнул своим мыслям и подтолкнул пацана в спину, направляя в сторону видневшейся вдали опушки леса. Призрачный пес потрусил следом, изредка принюхиваясь и оглядываясь по сторонам. Путь предстоял неблизкий, но с такой компанией — далеко не самый худший. Авось, и правда доберемся куда надо, отдохнем как люди.

Первые полчаса нашего пути прошли в напряженном молчании. Ванька шагал рядом, иногда шмыгая носом и украдкой вытирая слезы рукавом потрепанной куртки. Видно было, что пережитый кошмар все еще не отпускал его, то и дело напоминая о себе болезненными уколами в сердце.

Я не торопил парнишку с разговорами. В конце концов, у каждого свой способ справляться с болью и горем. Кто-то находит утешение в словах, а кто-то предпочитает молча переживать утрату. Мне ли его судить?

Но постепенно, шаг за шагом, Ванька начал оттаивать. Сначала робко, а потом все увереннее и громче, он стал рассказывать свою историю — историю мальчишки, в одночасье потерявшего все, что было ему дорого.

— Знаете, дядь Артем, — начал он, и голос его дрогнул. — Я ведь до сих пор не верю, что все это происходит на самом деле. Еще неделю назад я был обычным школьником, жил с мамой и папой, ходил на тренировки по футболу. А теперь… Теперь я один, совсем один в этом кошмаре.

Он судорожно вздохнул, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Я молча положил руку ему на плечо, стараясь этим простым жестом выразить свою поддержку и сочувствие. Не знаю, помогло ли это, но Ванька благодарно кивнул и продолжил свой рассказ.

— Когда эта чертова Система пришла, мы с родителями были дома. Сидели на кухне, завтракали, смеялись над какой-то глупой шуткой отца. А потом вдруг — раз! И перед глазами какие-то надписи, цифры, картинки. Мы сначала подумали, что это розыгрыш какой-то или глюк. Но буквально через минуту мама вдруг начала меняться. Она…

Голос Ваньки сорвался, он сглотнул и с трудом выдавил:

— Она стала зомби, понимаете? Вот так сразу, у меня на глазах. Кожа посерела, глаза закатились, изо рта потекла слюна. А потом… потом мама набросилась на папу. Впилась зубами ему в шею, начала рвать, хрипеть. А папа даже закричать не успел, только булькнул как-то страшно…

По щекам парнишки покатились слезы. Он всхлипывал, размазывая их грязными кулаками, но упрямо продолжал говорить сквозь плач:

— Я сначала застыл, не мог пошевелиться. А когда мама повернулась ко мне, вся в крови, с безумными глазами — я понял, что нужно бежать. Кинулся в свою комнату, захлопнул дверь, забаррикадировался. Думал, может, это просто страшный сон. Что сейчас проснусь, и все будет как раньше…

Ванька замолчал, пытаясь совладать с эмоциями. Плечи его тряслись от сдерживаемых рыданий, но глаза оставались сухими. Видно было, что слез уже просто не осталось.

— Они несколько часов ломились в дверь, — наконец произнес он, и голос его был совсем тихим, бесцветным. — Выли, скреблись, бились о хлипкую фанеру. Я сидел на кровати, зажав уши руками, и молился, чтобы это все закончилось. Но потом понял — нет, не закончится. Это теперь навсегда. Мама и папа… они уже не вернутся.

Ванька шмыгнул носом и быстро вытер лицо рукавом. На какое-то время воцарилось тяжелое молчание, прерываемое лишь нашим хрустом веток под ногами и далеким карканьем ворон. Каждый думал о своем, переваривая услышанное и увиденное.