Метели ложатся у ног

— Не до гостьбы! Пейте сами! — бросил он, встал, одними лишь глазами улыбнулся Ябтане и вышел.

— Обиделся… А на что?! — упавшим голосом сказала Тадане и замерла виновато с поникшей головой.

Подходивший уже к своей нарте Делюк не слышал этих слов.

Распирая высокий лазурный купол неба, пели голосисто птицы. Они поднимали над тундрой новый день. А он был обычным, как все дни. Делюк вдруг осязаемо уловил, что внутри, в самой глубине души, что-то оборвалось, по телу будто пламя пронеслось, вызвав удушье, но тут же всё прошло. Он снова почувствовал себя прямым, решительным человеком, цель которого проста и ясна, как это чистое летнее, без единого облачка небо.

26

Сильно уставшие за трехдневную поездку упряжные Делюка по привычке пустились было вскачь, но, почуяв тяжесть и боль в теле под лямками, перешли на шаг, довольно резвый. Делюк не вспоминал о хорее, он понимал, что олени не двужильные, жалел их, а потому нарта плавно качалась на кочках. Такая езда не угнетала Делюка, он не очень спешил, знал, что чум Сэхэро Егора, куда направился сейчас, не дальше оленьего предела, он ещё успеет приехать и на изнуренных долгой ездой оленях. Он прежде всего искал ягельное место, чтобы упряжные хотя бы немного могли поесть, да и самому вздремнуть надо.

Ждать долго не пришлось: как нарочно, упряжка наткнулась на белую от ягеля поляну на довольно большой болотистой равнине. Делюк дернул вожжу на себя, с левой стороны от нарты коснулся земли костяным наконечником хорея, и олени встали. Они с ходу принялись водить, носами по земле, торопливо отрезая зубами сладкие верхушки ветвистого ягеля. Положив голову на пустой рукав малицы, Делюк лег на нарту и вскоре уснул. Спал он, казалось, не так уж и долго, но когда сел олени лежали с закрытыми глазами и старательно пережевывали ягель. Солнце на небе подходило к полудню.

Делюк встал, потянулся, размял слегка ноги, мышцы груди, спину и, отыскав хорей, поехал снова. Придержанные вожжой, олени на этот раз не побежали, но пошли тем же легким, резвым шагом.

Спешно отложив топор и кусок мамонтового бивня, который тесал для узды к вожжам, на стойбище встретил Делюка сам Сэхэро Егор.

— Смотрю и гадаю: кто это может быть? И нате — Делюк! Сам Делюк! А давно ли расстались? — разводил руками удивленный Сэхэро Егор, вглядываясь внимательно на упряжных Делюка, вытягивая настороженно шею. — О-э-э! И олени-то, вижу, у тебя вчерашние! Случилось что?

Делюк с трудом сдержал смех.

— Страшного нет, но… зло всё же берет! — сказал Делюк, гася улыбку. — Сердце, правда, чуяло, что не всё ладно, но такого не ожидал!

— Что же? — всерьез заинтересовался Егор. — С Ябтане?

— Нет, — сказал Делюк. — Что же может произойти с Ябтане, если она со мной была? Какой-то чудак оленей моих угнал. Утром. От самого чума угнал. Две рыжие собаки. Братья-близнецы видели.

Сэхэро Егор не удивился, такое вполне может случиться, но для Делюка это — пустяки, оленей он может найти сколько угодно, но всё же…

— Братья, говоришь, видели? — спросил Егор и махнул рукой: — Да они ведь ещё малы!

— Малы, но глазасты! Жаль, что они не видели человека, который угнал оленей. Он бы сейчас на четвереньках пригнал оленей обратно, — сказал задумчиво Делюк.

Сэхэро Егора передернуло от этих слов, он живо представил, как человек на четвереньках гонит оленей, и у него не было сомнения, что это именно было бы так, потому что это говорил сам Делюк.

— Две рыжие собаки, ты вроде бы сказал? — обронил Сэхэро Егор, почесывая лоб и вспоминая, у кого же они могут быть.

— Да. Но у тебя собаки рыжие! — заявил Делюк. Шутил он или говорил всерьез, по тону и по выражению лица трудно было что-либо понять.

— Х-гэ-э! — недовольно повел носом Сэхэро Егор. — Собаки-то рыжие, но их у меня три. Понимаешь? Три!

— Не кипи без огня-то! — Делюк похлопал его по плечу. — И вовсе не о тебе речь.

— Знаю, что не обо мне, — подхватил Егор. — Много что-то рыжих собак развелось! Чуть что и — в меня пальцем тычут. Не на меня, а в меня. В мою душу!

— О чём я и хотел сказать. Вся тундра, выходит, под тебя работает.

— Выходит, так. Так, видимо, лучше?

— Ходить на угон оленей в чужом наряде, конечно, лучше. Только вот долго ли можно таиться под чужой маской? У каждого своя манера, свои привычки, — засомневался Делюк.

— Верно: своего лица не спрячешь. Но кому всё это надо?! — подхватил Сэхэро Егор. — Тундра велика, но люди… каждый другого в лицо знает.

— В чём и дело-то! — сказал Делюк и внимательно взглянул в лицо Сэхэро Егора. — Ты хотел, чтобы две головы у нас рядом были? Не отошло ещё это желание?

Сэхэро Егор долгим изучающим взглядом посмотрел на Делюка.

— Тебя подожгло наконец? — сказал он, не скрывая удивления и внутренней издевки. — Так-то вот!

27