Метелло

Говорил он тихо, и его мог слышать только тот, кто был рядом. И, уж конечно, это был не Аминта, с которым давно никто не связывался. Все отлично знали, что одинаково опасно и противоречить ему и соглашаться с ним. Аминта набрасывался на своего собеседника с кулаками, кричал: «Штрейкбрехер!» и яростно защищал Метелло и Дель Буоно.

— Ты сходишь с ума, Аминта, — говорил ему старый Липпи, — не горячись так!

Липпи был единственным человеком, которого Аминта слушался — из чувства признательности, а также из уважения к его сединам.

Дав выход возмущению, Аминта возвращался на свое место, усаживался на корточки и обычно говорил:

— Я уже побывал на каторге за то, что избил священника, а теперь могу снова туда попасть за то, что прикончу хозяина.

С некоторых пор он, казалось, одумался. Его даже видели улыбающимся.

— Подождем до четверга, в четверг все решится… А пока что мы получим деньги от «Мураторе». Предположим, что из них мне достанется пять лир. Мы тут же поужинаем по-человечески, а потом я скажу Семире: «Принарядись-ка сама да умой детей, я поведу вас на цирковое представление в «Арена Национале». Но я надеюсь, что мне достанется больше пяти лир…

— Сколько же придется на нашу долю? — спрашивали делегаты строек, сидевшие вокруг Дель Буоно.

Перед ними лежала газета с отчетом о первых результатах сборов. Сумма не превышала тысячи лир, а часть ее предназначалась забастовщикам Ливорно и Бари.

— Нас так много, что, распределив эти деньги, мы все равно не заткнем всех прорех, — сказал Немец.

У него это вырвалось нечаянно, но все имеют право говорить и к тому же, поскольку Метелло отсутствовал — его ждали с минуты на минуту, — здесь не было другого представителя со стройки Бадолати.

Немец тоже похудел, как и его хозяин, как и все остальные, но у него это было особенно заметно. Живот подтянулся, и теперь он казался еще выше и как-то внушал еще больше уважения. Он пропадал пятнадцать дней: ему поручили оштукатурить печь в подвале и побелить стены. С этим делом он не торопился и, как видно, на хлеб заработка ему хватало. Но на то, с чем едят хлеб, и, главное, на привычный стакан вина после ужина — нет, на это денег недоставало!

— Я был точен, вспомните-ка, Дель Буоно. Я говорил, что мы будем держаться, сколько хватит сил. А теперь мы уже сделали больше того, что могли, и больше, чем было условлено.

Он пришел в Палату труда, ведя за руку свою десятилетнюю дочку. Эта высокая худенькая девочка, типичная немка, с белесыми волосам и ресницами, внушала всем нежность и сострадание.

— Я привел ее с собой, потому что жена большую часть дня лежит в постели. Она на шестом месяце и у нее очень отекают ноги, — сказал он. — Уже из-за одного этого мне необходимо быстрее вернуться на работу. И давайте внесем ясность: я никого не предаю и не нарушаю уговора.

Девочка, степенно и серьезно сидевшая в углу, сложив руки на коленях, встретилась взглядом с отцом, и они улыбнулись друг другу.

— Jetzt gehen wir, Lotte.

— Wann du glaubst[59], папа.

— Лопни мои глаза, если она хоть каплю на тебя похожа! — сказал Джаннотто.

— Вся в мать, — ответил Немец, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на горечь или грусть.

Чтобы переменить разговор, Дель Буоно вернулся к тому главному и единственному вопросу, который их всех сейчас интересовал:

— Не будем раньше времени заказывать панихиду, — сказал он. — Еще не все потеряно. В подписке «Мураторе» пока не приняли участия Милан, Турин и область Эмилия-Романья. А ведь именно на них мы больше всего и рассчитывали. И к тому же не зря Мадии и Тайути отправились в Рим. Пешетти будет держать нас в курсе дела. Он уже разговаривал с Джолитти, с которым проделал вместе часть пути. С ними был еще и Куальино. Они обсудили обстановку. Мы, конечно, знаем цену Джолитти, но подобным вещам он все же уделяет внимание. И не забудьте еще, что у них на носу выборы. У Тайути и Мадии подряды на общественные работы от государства, а не от городского управления. И если только министерство всерьез потребует от них сдачи строящихся зданий в установленные сроки, положение сразу же изменится в нашу пользу.

Он снял пенсне и спросил:

— Почему до сих пор нет Метелло? Вот уже несколько раз он или запаздывает, или совсем не приходит.

Немец сказал:

— Наверное, нашел какую-нибудь работу.

— Не думаю, — возразил Джаннотто. — Я бы знал об этом.

Глава XVII